Впрочем, эти мелкие стычки, которые сопровождали их брак, давно остались позади. Элинор выводила его из себя и раньше, но это была ерунда, такое бывает с каждым. Наверное, он мог бы с этим смириться и прожить в браке до конца своих дней, пока его не хватил бы удар, но потом к этому добавился «несчастный случай» с Томми, и все рухнуло. Их мирному сосуществованию, привычной жизни без надежды на любовь пришел конец. Последовал период долгой, мучительной вражды, во время которого он не раз повторял: «Недаром говорят, что подобными вещами проверяется прочность брака». «Я устала, — в конце концов не выдержала Элинор. — Твои слова ничего не решают и никуда не ведут». «А что мы должны решить?» — спросил Том. — «Если тебе непонятно, могу помочь». — «Я не прошу твоей помощи». — «Ты постоянно все передергиваешь, десять минут назад ты просил о помощи, Том, но ты даже не помнишь об этом, твоя память потрясающе избирательна. Я точно помню, что ты говорил, а ты не помнишь даже то, что сказал вчера: что во всем виновата я одна и ты не желаешь это обсуждать». «Черт побери, — сказал Том, — теперь ты вспомнила про вчера». — «Да, все это продолжение вчерашнего, и, по-моему, так было всегда: ты сквернословил и хлопал дверьми, требуя, чтобы я была милой и ласковой». «Милой и ласковой? — переспросил Том. — Это что-то новенькое. Когда ты в последний раз была со мной ласковой? Знаю, у тебя отличная память, ты скажешь, что это было позавчера или на прошлой неделе, а я забыл это, потому что я безмозглый болван». «Послушай, — сказала Элинор, — мы зря тратим время. Мы толчем воду в ступе, талдычим одно и то же. С тобой бесполезно говорить. Сейчас я должна заняться Томми. У меня больше нет на тебя времени». «Вот и прекрасно, — сказал Том, — иди займись Томми. От этих разговоров меня уже тошнит. Я буду рад, если мы вообще прекратим разговаривать. От разговоров нет никакого проку». «Вот видишь? — сказала Элинор. — В этом-то и беда. Ты не желаешь ничего обсуждать, как же мы можем что-то решить?» «Говоришь только ты, — возразил Том. — Кажется, ты собиралась заняться Томми». «Почему ты не отвечаешь на мои вопросы?» — спросила Элинор. «Мы уже говорили об этом вчера, — ответил Том. — Ты просто забыла».

Том облокотился на руль и задумчиво посмотрел на мрачный фасад своего дома, его неряшливый, попорченный дождями профиль. Он знал, что Элинор усаживает Томми в гостиной и из окна ему видно, что происходит на улице, поэтому задерживаться перед домом не стоило. Может быть, именно сейчас мальчик смотрит в окно. Том не знал этого, поскольку входить внутрь ему запрещал судебный приказ — дело рук адвоката Элинор. После развода с женой Том постоянно появлялся в доме без предупреждения, и это так раздражало Элинор, что она наняла юриста. Так у Тома появился еще один противник. Младший компаньон владельца адвокатской конторы, самодовольный еврей. Расставшись с женой, Том не оставил привычку заходить к себе домой, обследовать содержимое холодильника, брать оттуда то банку пива, то яблоко, купленные на его же деньги, и садиться за собственный стол, положив на него ноги. По мнению Элинор, подобные визиты были слишком часты, и она решила, что Том должен наносить их по расписанию. В итоге он получил письмо от адвоката с соответствующими распоряжениями.