— Свет… во… мраке, — сказал Васен.

Ривален шагнул к Васену, потащив за собой Кейла. Вой Шар наполнял воздух.

— Конец рождает начало, тьма рождает свет, трагедия рождает триумф, — сказал Васен. — Ночь сменяется… рассветом. В очищающем свете Амонатора стоит тот, кто был Латандером.

Пока он говорил, его кожа начала сиять, все ярче и ярче.

— Стоит… в… нём.

Звук из ока Шар перерос в настоящий вопль. Свет Васена опалил тени вокруг Кейла и Ривалена. Ривален бросил Кейла и отшатнулся, закрывая глаза ладонью. Кейл моргнул, в глазах проступили слёзы.

Васен сиял всё ярче и ярче, солнце в ночи ордулинского вихря. У Ривалена вырвался крик боли. Ленты Шар корчились в лучах света, начали дымиться и распадаться, отпуская Ривена и Мефистофеля.

Свет Васена стал ослепляющим.

Скосив глаза, Кейл увидел, что кожа человека, сгорбившегося перед оком, очистилась от слов Шар. Его сын стёр «Листья одной ночи».

Сгорбленная фигура внезапно вскочила, открыла рот и исторгла из себя страницы «Листьев». Каждая страница рассыпалась в пепел, когда её коснулся исходящий из Васена свет. Изрыгнув из себя книгу, мужчина вздохнул и замертво упал лицом вниз.

Рядом с Васеном застонал и пошевелился Герак.

Кейл шагнул, чтобы помочь ему, закрывая глаза от света.

— В порядке? — спросил его Кейл.

Герак кивнул, моргая от яркого света.

Позади Кейла в унисон закричали Ривален, Ривен и Мефистофель. Кейл обернулся и увидел, что свет Васена вырывает из них божественность, упавшую длинной тенью на землю позади них. Все трое стояли на цыпочках, выгнув спины, распахнув рот в безмолвном крике.

В голове Кейла раздался голос Магадона.

Кейл посмотрел на Васена.

— Отрежь их, — сказал Васен. — Клинком Пряжи. Отрежь их, Эревис.

Кейл бросился через площадь и подхватил своё оружие. С меча текли тени, но свет Васена поглощал их так же быстро, как порождал клинок. Сначала Кейл направился к Ривену.

Тень божественной силы протянулась за убийцей, соединяясь с ним у пяток. Кейл высоко поднял Клинок Пряжи и рубанул, разрывая звено между человеком и богом. Клинок задымился и пошёл пятнами, но сделал своё дело. Ривен вздохнул и осел на колени.

Божественная искра, освободившись от связи с Ривеном, скользнула по площади, изогнулась дугой, тёмной чертой на земле, освещённой пылающим светом сына Кейла.

— Ты в порядке? — спросил его Кейл.

Бледный Ривен смог только кивнуть.

— Быстрее! — поторопил Васен.

Кейл подошёл к Мефистофелю, затем к Ривалену, отделив обоих от их божественных сил.

После того, как Кейл отсёк божественность Ривалена, Клинок Пряжи был готов вот–вот сломаться.

— Нет! — крикнул Ривален.

— Да, — сказал Кейл и сильным ударом сбил его с ног. Шадовар рухнул лицом на площадь, и Кейл услышал, как его зубы заскрежетали по камню.

Тени божественной силы, которые Кейл отрезал от Ривалена и архидьявола, скользнули по площади, как и тень Ривена, вытянулись дугами, соединяясь друг с другом, складываясь в тёмный круг на камнях — символ Маска.

Око Шар вертелось вихрем, стонало о силе, которой жаждало, о силе, что позволит ей воплотиться и начать пожирать мир. Между этой силой и оком стоял только свет Васена Кейла.

— Что теперь? — окрикнул Кейл сына.

— Кто–то должен принять её! — отозвался Васен. — Вестник должен воплотиться! Я не смогу сдерживать это, и если свет угаснет, она поглотит всё, и тогда…

Ему не нужно было ничего больше объяснять. Кейл понял. Для этого его вернули обратно, для этого Маск сделал так, чтобы он выжил, когда должен был умереть.