Барбаре стало грустно… Она вспомнила Билли Мэллори, который умер, желая ее спасти. Она мысленно сравнила его с Дивайном, и результат сравнения оказался очень нелестным для ее теперешнего собеседника…

– Они убили несчастного Билли, – проговорила она наконец. – Он пытался меня защитить.

Мистер Дивайн понял течение ее мыслей. Сперва он хотел было найти какое–нибудь оправдание своему поступку; но сознание истинных размеров совершенного им предательства, о котором девушка и не догадывалась, как–то парализовало его. Он нашелся только сказать:

– Билли поступил бы умнее, подчинясь неизбежному, как это сделал я; зато теперь я в состоянии помочь вам. Если бы меня тогда убили, то моя смерть все равно не помешала бы им выполнить свои намерения точно так же, как и смерть Билли не послужила ни чему. Я не вижу, чем помог вам его поступок, как бы мужествен он ни был!

– Мне поможет воспоминание об этом поступке и о Билли, – ответила она спокойно. – Оно поможет мне мужественно перенести, что бы мне ни предстояло, по может, если нужно, мужественно умереть. Дивайн промолчал. Через минуту девушка снова заговорила:

– Я хотела бы остаться одна, Ларри. Я сильно потрясена и очень устала. Может быть мне удастся уснуть. Дивайн раскланялся и вышел из каюты.

Несколько недель «Полумесяц» упорно держался своего курса – на юго–запад. В отношениях людей, находящихся на борту его, не произошло существенной перемены.

Барбара Хардинг, видя, что ее оставляют в покое, уступила наконец настойчивым просьбам мистера Дивайна, к обществу которого ее невольно влекло из–за одиночества и страха, и начала выходить на палубу бригантины.

Однажды вечером она очутилась лицом к лицу с Терье; это была их первая встреча со времени ее похищения. Офицер почтительно снял фуражку, но девушка ответила на его поклон холодным, ничего не выражающим взглядом; казалось, что она его просто не видела.

Терье покраснел от досады и пошел было дальше, как бы молча покорившись ее презрительному отношению, но затем передумал и повернул к ней.

– Мадмуазель Хардинг, – сказал он тихо, – я не могу винить вас за недоверие, которое вы питаете ко мне; но я думаю, что по справедливости вы должны вы слушать меня прежде, чем меня осуждать.

– Я не могу представить себе, каким образом вам удалось бы оправдаться, – холодно ответила она.

– Я был обманут этой компанией негодяев, – сказал Терье, спеша воспользоваться представившимся ему случаем обелить себя в глазах девушки. – Мне дали понять, что это – шутка, которую мистер Дивайн хочет сыграть со своими старыми друзьями Хардингами и их гостями. Предполагалось разыграть нападение пиратов в открытом море. Я так на это и смотрел до тех пор, пока они не привели в негодность «Лотос» и не бросили его посреди океана; правда, и до этого мне уже начинало казаться, что они слишком далеко зашли в своей мистификации.

– Они говорили мне, – продолжал он, – что до вашего отплытия вы выражали желание, чтобы пережить что–нибудь действительно необыкновенное во время вашего путешествия, что вам надоела будничная и размеренная жизнь двадцатого столетия и что вы жалеете об исчезнувшем романтизме морских приключений. Они уверили меня, что мистер Дивайн – очень богатый молодой человек, с которым вы помолвлены, и что он легко мог позволить себе тот большой расход, который требовался для выполнения этой шутки. Я не видел ни чего дурного в том, чтобы принять в ней участие, тем более, что только перед самым Гонолулу узнал о предполагаемой цели рейса. До этого времени считалось, что мистер Дивайн предполагал просто ради своего удовольствия совершить поездку по южной части Тихого океана.