Своего сына Вадим знал мало и практически не имел с ним контакта. Вадим очень рано и отчаянно глупо женился. Брак продержался недолго, совсем недолго. Вскоре после свадьбы родился Костя. Но его рождение не произвело должного впечатления на Вадима, он не захотел да и не умел изменить образ жизни из-за рождения ребёнка. Вот брак и распался. В самом браке и в его быстром крушении, в этом Вадим был убеждён, виноват был только рок-н-ролл.

Вадим играл на бас-гитаре в школьной, а потом студенческой, а потом почти профессиональной рок-группе. Он играл на басе и писал все тексты для той самой группы. Некоторые его стихи по нескольку месяцев, а то и дольше знала в те незапамятные годы практически вся страна. А точнее, знали люди во всей стране, которые любили рок-н-ролл, блюз и весьма запутанные, полные символов, с едва уловимым смыслом, а то и бессмысленные тексты.

Вадим не мог и не хотел расставаться с музыкальным образом жизни, с редкими, но бурными и насыщенными разными событиями поездками на фестивали и концерты. Он и не думал отказываться от дивного звона в голове, от дыма марихуаны, и от разноградусного и разноцветного алкоголя без ограничений. Брак его рухнул и исчез незаметно и безболезненно для него. А когда Вадим слегка опомнился, у его сына Кости был уже другой отец, другая фамилия, да ещё и в другом городе.

Рок, блюз и широкая известность в узких кругах закончились для Вадима на сцене ресторана. Однако для того, чтобы играть в ресторане, нужны были серьёзные навыки. Нужно было действительно хорошо играть на инструменте и совсем не песни собственного сочинения. Нужно было научиться исполнять те песни, которые любят посетители ресторана. А у Вадима это получалось с трудом и не очень. В итоге группа, в которой играл Вадим, решила сэкономить на бас-гитаре, а главное – на бас-гитаристе, заменив его электроникой. Так Вадим перестал выступать, перестал писать стихи и стал сначала директором группы, в которой играл, а потом и директором ресторана, в котором эта группа, в основном, работала. Потом он стал владельцем того ресторана. Женился второй раз. Потом купил ещё ресторан, и ещё. Но это потом.

А во времена рока и блюза Вадим был звездой в городе. Боря гордился дружбой с ним. Да что там гордился! Боря пользовался этой дружбой. Вадим был вхож и желаем в любых городских заведениях и обществах. Он мог познакомиться и познакомить с любыми барышнями и почти со всеми полезными людьми. Боря всеми этими возможностями воспользовался в полной мере. А в какой-то момент – раз – и сам стал одним из самых полезных людей города.

Проще говоря, Вадим знал Борю давно, а Митю знал всю Митину жизнь. И всё это время Вадиму казалось, что Боря воспитывает сына неправильно. Вадим видел то припадки заботы и любви с потаканием всему, чему можно и нельзя потакать… То эти припадки нежности сменялись строгостью и контролем. Вадим даже удивлялся, что в периоды строгости Боря в своих сумасшедших буднях находил время заниматься с сыном школьными уроками и решать с ним задачи по алгебре. Он то не отпускал от себя Митю и таскал его и на охоту, и на скучные для мальчишки курорты, то будто забывал о нём и отправлял одного на целое лето в какую-нибудь заграничную летнюю школу для изучения иностранных языков. Когда Мите исполнилось четырнадцать лет от роду, а Боря уже был одним из самых богатых людей в городе, он взял да и отослал сына на целый год в частную школу в Швейцарии.

Зачем Боря это сделал, Вадим не очень понял. Боря же говорил, что там сыну безопасно, рассуждал о чистом швейцарском воздухе, о чудесах тамошнего образования, о том, что хочет, чтобы сын пошёл дальше отца и стал настоящим европейцем.

Митя к своим четырнадцати был уже здорово издёрган и отцовскими перепадами в отношении к нему, и материнскими демаршами, и постоянной грызнёй или холодной войной, царившей в доме между родителями.