|
— Хорошо. Пусть так. Напомнить вам, что случилось в Куэбрадо-дель-Юро? Леска, привязанная к руке Сергея, резко натянулась, и пойманная рыбина забилась на крючке, вспенивая мутную воду и дергая рукав. Он замотал головой, стряхивая тяжелую дрему и хватаясь за леску. Рыбина извивалась, вырываясь из рук, и он, сжав сопротивляющееся тело как можно крепче, ударил ее головой о камень. — Ты совсем охренел! — крикнул Матвей, пихнул художника в грудь и затряс ушибленной рукой. Вокруг Сергея медленно сгущалась реальность — родной и привычный салон автомобиля и черный московский переулок за стеклом, к которому прилип пожелтевший тополевый лист. Матвей сидел на самом краю кресла, приоткрыв дверцу, и, видимо, готов был выпрыгнуть из машины. — Извини, — пробормотал Сергей. — Мне… сон приснился. — Ты меня рукой по панели приложил, придурок! — Думал рыба. Художник нашарил сигареты и закурил, окончательно приходя в себя. — Ты вроде как отрубился, — удивленно сказал Матвей. — Я сначала не понял, потом будить тебя начал… А ты драться. — Извини, — повторил Сергей и силой потер ладонями лицо. — Это бывает со мной. В последнее время. — Засыпаешь на ходу? — Нет… Матвей захлопнул дверцу и снова завозился, устраиваясь в кресле поудобней. Его возмущение прошло, и теперь он поглядывал на художника с сочувствием и каким-то странным пониманием. — Это бывает, — сказал он. — Это ничего. Мы все слегка психи. И тогда, неожиданно для самого, себя Сергей набрал в грудь воздуха и выложил галеристу все и о галлюцинациях, и о бесполезных походах по врачам, и даже о нелепом визите к знахарке с лицензией. — Ты извини, но, по-моему, у тебя неправильный подход, — сказал Матвей, когда художник замолк. — А что, здесь может быть правильный? — мрачно спросил Сергей. — Если тебя глючит на тему всяких индейцев и прочей латиноамериканщины, то и разбираться надо через них. Послушай, я знаю одного чувака, который проводит индейские обряды, вроде как исцеляет. Не знаю, как оно для здоровья, но мозги, говорят, здорово прочищает. — Говорят? — насторожился Сергей. — Ты сам-то… — Ну, я сам не пробовал, только с ребятами общался… Но тебе-то что терять? А если тебя в следующий раз за рулем скрутит? — Н-да… — Ну что, познакомить? Сергей пожал плечами. — Ну, дай координаты, — вяло согласился он. — У меня нет координат. Он, сам понимаешь, старается не светиться. — Да что за обряды такие? — Церемония аяваски. Это трава такая, — пояснил Матвей в ответ на недоуменный взгляд. — Вернее, лиана. Такая, в общем, выход в астрал обеспечен. — То есть ты предлагаешь мне полечиться от глюков галлюциногенной травой? — Это не глюки, а видения, — строго поправил его Матвей. — Что тебе не нравится? Клин клином. Этот парень кучу времени проторчал в Перу, от шаманов не вылезал. Прошел несколько церемоний, а там ему посвящение дали… Посадил куст у себя дома, вырастил чуть ли не с нуля, из черешка, зато теперь всегда запас под рукой. Варит, правда, по сокращенной программе, с вытяжкой соляной кислотой, но по полной там, говорят, полгода возиться надо. Сам он, конечно, тип сомнительный, но аяваска у него натуральная. Великая вещь! — Знаешь, я уж лучше к психиатру. — Ну и будешь в дурке слюни пускать. Морок нейролептиками не снимешь! — Да с чего ты взял, что это морок? — Потому что это — морок, самый настоящий, — убежденно сказал Матвей. — Что я, психов не видел? Да я в дурдоме полгода пролежал, насмотрелся! — заметив выпученные глаза Сергея, он осекся. |
