— Ишь ты. Прям такой весь из себя положительный. И орден у него, и дом с машиной, и денег ему не надо. Лет то тебе сколько, зятёк?

— Двадцать четыре.

— Да ну? А на вид как будто все тридцать. И когда же ты всё успел? Или помог кто? Наследство от родителей досталось?

— Я из детдома вышел только со своими личными вещами. Родителей никогда не знал. И заработал всё сам. А когда всё успел? Так работал я четыре года без выходных и отпусков. У меня нет времени на жопе ровно сидеть и ерундой заниматься. И помогать мне некому, я только на себя рассчитывать могу. Никогда ничего ни у кого не просил и не буду. После армии, несколько лет, золото мыл на Севере, в артели, там заработал прилично, потом уже в Приречном осел, дом построил.

— А что с мордой то у тебя? Чего весь в шрамах? — достали! Да сколько можно?!

— Детство тяжёлое было, да и потом — всякое бывало.

— Понятно, по пьяни дрался поди — сделал неправильный вывод папаша.

— Драться доводилось много, тут вы правы, но никогда первый не начинал. В основном, вот как сейчас получалось — я снова усмехнулся и кивнул головой в сторону, так и валяющегося на клумбе топора. Алёнин отец поморщился, а потом с трудом выдавил.

— Извини. Но сам должен понимать, я за свою семью, любого порву! — он встал с порога и оглянувшись на жену, выдал — ладно, заходи, дома поговорим. Организуй-ка нам чего на стол Тамара. Ну чё застыли? В дом говорю пошли! И так соседи со всего села уже скоро сбегутся. Алёнка! Ну ка пулей в погреб, принеси самогона, того который для себя и из соленей чего.

Просидели мы до полуночи. Поначалу разговор клеился тяжело, и больше походил на допрос вражеского разведчика. Несколько раз выходили покурить, неизменно в сопровождении наших женщин, которые видимо боялись продолжения побоища. На фоне возможной драки мужиков, мать с дочкой проявили удивительную слаженность и солидарность, голос друг на друга не повышали и действовали как единый отлаженный механизм. Топор, на и остальной, колюще-режущий инвентарь со двора бесследно исчезли, стол ломился от обилия закуски. Выяснив про меня буквально всё до последней мелочи, перешли к вопросу дальнейшей жизни молодых. Моё предложение, об учебе Алёны в институте, был принято благосклонно и тут же одобрено. План об организации в Приречном зверофермы, вызвал бурю обсуждений и критики, но в целом, тоже возражений не вызвал. Тёщенька — змея подколодная, несколько раз пыталась поставить меня в тупик, вставляя в разговор, цитаты различных классиков и следя за моей реакцией, но была бита её же оружием. Всё же я дитя века информационных технологий, и имею за плечами два высших образования. На каждую её цитату, я отвечал ей своей, иногда загоняя Тамару Ивановну в такие дебри, что она впадала в ступор. Мы пили много, и скоро батю развезло, я же на удивление был почти трезв. Наверное, сказалась нервное напряжение. Уже после первой бутылки, отец невесты пришёл в благодушное настроение, называл меня «сынок», весело смеялся незамысловатым армейским шуткам и каждый раз хохотал, когда в очередной раз его жена попадала в просак со своими «умными» вопросами. Выпили за награждение Алёны, родители с гордостью, рассматривали золотую медаль и орден. Младшие брат и сестра Алёны уже давно спали. Вели себя они очень тихо, видимо понимая, что сейчас не лучшее время для вопросов и проявления любопытства. Брат был очень похож на тестя, высокий, но пока не складный подросток, а младшая сестра вылитая копия Алёны, не знай, что она на год младше, я бы подумал, что они близнецы. В полночь, я помог доставить «тело» тестя до кровати и сел пить чай с «тёщенькой».

— Ты на удивление хорошо образован Кирилл, а нам говоришь, что закончил только училище — начала новый допрос мать Алёны.