Звук возникал так же незаметно, как и замолкал, и трудно было определить, в каком направлении.

— Идём, — наконец прошептал Андрейка. — Ты что? Не понял? Волки это… охотятся.

— Охотятся? За кем? — спросил Саша и вдруг сам почувствовал толчок в сердце.

— Идём же скорее! — только, и ответил Андрейка.

— Раз-два, раз-два, — торопливо шептал Саша, и лыжи заскользили по снегу быстрее.

Раз-два, раз-два. Но мальчикам казалось, что солнцу тоже кто-то считает. И быстро. Оно спускалось над лесом всё ниже и ниже, точно прыгало по ступенькам, вот-вот коснётся верхушки лохматой сосны.

— У-у-у-у… — тоненько плакало то с одной, то с другой стороны.

И мальчики молча убыстряли шаг. Вот уже и берег Малинки-реки, вот и чёрные трубы Малинки-деревни и плывущее над ними бледное солнце.

— Сашок, — зашептал сзади Андрейка и дёрнул его за рукав. — А давай мы через реку да в печку запрячемся. Оттуда нас нипочём не достать. А мы их из печки… в морду. А?..

Саша колебался. Ночью, в тёмной печке… и думать о тех, что в школе…

— Не могу, Андрейка, — также тихо ответил он. — До темноты мы дома будем. А из печки и не выстрелишь. Тесно и темно. Как целиться будем? А если они сразу все в печку полезут?

Андрейкина рука, теребившая кушак, притихла.

— Ну, ладно уж, — проговорил он и тихонько всхлипнул. — Коли так, то бежим до дому.

— Раз-два, раз-два, — снова считал Саша.

— У-у-у-у… — тоненько пели-плакали волки. Так им удобнее было окружать и следить за странными маленькими человечками там, на тропинке.

Они давно уже подошли бы поближе, но тонкий нюх докладывал им, что за плечами у мальчика висит не палка, а штука, пахнущая железом и порохом — опасная в человеческих руках. И, кроме того, шли мальчики как-то странно, непривычно. А во всём непривычном можно подозревать хитрость и опасность.

— Смотри-и-те… смотри-и-иите… — подвывали волки уже ближе. И от этого мальчики чувствовали, как шевелились под шапкой волосы.

Берег Малинки давно остался позади. Солнце зацепилось-таки в полёте за вершину одной из сосен и как будто сразу нырнуло вниз, оказавшись уже между верхними её ветвями.

На тропинку легли голубые тени, заголубели сугробы между тонкими сосенками-привидениями, и вдруг мальчики, как по команде, остановились. Саша схватил с плеча ружьё: из-за сугроба, справа, блеснули два жёлтых огонька.

— Сашок, не стреляй, нельзя, — тихонько охнул Андрейка. — Терпи… до последней крайности.

— Слева — тоже…

— Только не стреляй, — снова тихо зашептал Андрейка. — Идём скорее!

— Ты ничего не видишь, Ульяна?

И со вздохом качал головой, когда она отвечала:

— Да много ли тут увидишь, дед? Тропка-то вон за ближними соснами прячется. Дальше и увидать нельзя.

— Идут сзади, Сашок, наддай ходу, только не стреляй… пока. Дай мне твой нож, Сашок!

Сняв рукавицу, закусив губу, мальчик крепко зажал в кулаке нож, который Саша протянул ему, не оборачиваясь.

— Береги заряд, Сашок, — шептал он, — на переднего. Как спереди какой станет и с дороги не сойдёт…

— Доходят! — торопливо проговорил он. — Слышишь, Ульяна? Обошли наших и уж близко.

— Побойся бога, Никита, — крикнула бабушка Ульяна, хватая его за руку.