Под ерундой я подразумевал то, что вкладывать свои искры я буду в откровенное… хм, гуано, мягко говоря. И пусть с убитых инсектов я получил столько искр, сколько у меня ещё не было никогда, всё равно мне их жалко вот так тратить. Это было равносильно тому, что выбросить на помойку. Ведь придётся зачаровывать откровенное рваньё, место которому в костре. Вещи сгодятся ненадолго, потом их придётся выбрасывать… зачарованные тряпки в огонь, да уж. Как ржавым ножом по сердцу.

Одежду и обувь, подобную той, что носит обладатель волчьей шубы, который первым заговорил со мной из пленных, обрабатывать не стану. Такие и так не замерзнут.

– Вань, начинай сортировку оборванцев, кому нужно утеплить шмотки. И присмотрись к тем, кто может нам помочь, а кто подкинет проблем, – обратился я к товарищу.

Тот понятливо кивнул.

– Сделаю, Жень.

Вскоре в юрту, где я устроился, потянулись люди. Мужчины и женщины, чью одежду и одеждой то не назвать. Куски шкур, связанных друг с другом в нечто вроде накидки, жилетки и тому подобное. Ткань с Земли и местный холст, сшитый в несколько слоёв. Остатки земной обуви, утеплённой кожей, мехом или тканью. Подошва от земных ботинок и кроссовок, к которым кожаными шнурками был привязанпросто кусок шкуры, в центр которого ставят стопу, а потом края заворачивают вокруг лодыжки и скрепляют шнурком. Ещё были лапти из кожи, травы и тростника.

Глядя на всё это «великолепие», я радовался, что нам повезло с находками на болотах и знакомству с гоблинами. Благодаря всем этим факторам мы одеты и обуты, и не выглядим, как соотечественники, которых я со своим отрядом спас из лап инсектов. Их одежда вовсе не результат пленения. Так они ходили у себя в посёлках после наступления холодов. Даже в том анклаве, который сформировался из жителей двух многоэтажек. Там хватало земных тёплых вещей, но как то очень быстро их часть оказалась на общем складе, откуда они выдавались только в качестве поощрения. Руководству, кстати, по большей части не повезло. Многие пропали или погибли. Ах да, сам склад с вещами сгорел после нападения инсектов.

Вообще, в самом крупном анклаве землян в этих краях, внутренняя атмосфера была тяжёлой. Вместо того чтобы превратиться в один, так сказать, организм, где левая рука не пытается сломать правую, а язык задушить, люди перенесли старые дрязги в этот мир. Попутно разделились на несколько лагерей: руководство анклава и приближённые, что то вроде криминалитета, и основная масса жителей из простых обывателей, которые меньше всех ели, зато больше всех работали. Из этой массы слегка выделялась небольшая группка охотников и собирателей, которые благодаря своей автономности были себе на уме.

– Пятерых можно привлечь к руководству. Нормальные мужики, правильные, – сказал мне Иван уже днём, успев пообщаться почти со всеми пленными.

– И тётка ещё одна, – добавил Максимка.

– Всего пятеро, – уточнил Иван в ответ на мой вопросительный взгляд. – Десяток можно поставить к ним в помощь, тоже кое как потянут. Остальные планктон, стадо. Почти всех активистов инсекты выбили при нападении и во время побега в первую ночь.

– Ясно. Ну, хоть что то. А проблемных сколько?

– Этих больше двух десятков. Главный у них Солома и Игла. Иглу ты видел, это тот крендель в волчьих шкурах. Были бандитами в их посёлке и на подхвате у руководства. Мало что делали, зато запугивали народ, вымогали продукты и земные вещи.

– У них ножи есть. Инсекты не обыскивали никого, забрали только то, что было видно и нельзя спрятать, – опять вклинился в нашу беседу Максимка.

– Прекрати уже, – строго взглянул на пацана Иван. – Сам всё знаю и расскажу, – после чего перевёл взгляд на меня. – Макс прав, у половины точно есть ножи.