– Конечно, дорогая. – Генри Морли поспешил на кухню, а за ним вылетела Дженнифер, пробормотав:

– Сбрось скорее туфли.

Розамунда невидящими глазами уставилась на Эндрю.

– Плохо, Рози?

– Очень плохо, Эндрю.

– Я могу помочь?

– Если бы!

– Ты же знаешь, стоит тебе попросить…

– Да, знаю. И если придется, обращусь к тебе первому.

– Не можешь сказать?

– Нет. Не теперь.

Вернулся отец; вместо чашки он держал в руках телеграмму. Пытаясь скрыть волнение, оповестил:

– Это тебя подбодрит. Эндрю принес. Адресовано тебе, но мы вскрыли по такому случаю. Завтра приезжает Клиффорд.

Отец насильно вложил телеграмму ей в руку. Розамунда бросила мимолетный взгляд. Только этого не хватало! Она отшвырнула бланк.

– Мог не беспокоиться. Надо было раньше… на несколько недель. Как бы то ни было, он меня не застанет.

Мужчины тупо уставились на нее. Но Розамунда и сама спросила себя: куда же она денется? Как глупо…

Дженнифер принесла шлепанцы и с уверенностью, которая немало удивила бы Розамунду, если бы та была в состоянии что-то воспринимать, взяла ситуацию в свои руки.

– Идем на кухню, там теплее. Ты вся продрогла. Переоденешься. Ну-ка, вставай.

Подставив Розамунде плечо, она помогла ей подняться на ноги. На кухне она усадила сестру в кресло и стащила с ног влажные чулки. Слава Богу, подумала Розамунда – кажется, с ней все в порядке.

– Это он тебя расстроил? – не глядя на сестру, спросила Дженнифер и, не дождавшись ответа, продолжила: – Не ходи туда больше. Брось его ко всем чертям. Пусть сам заботится о своей дочери. Он просто дикарь. Я так и сказала Эндрю: стоило ему появиться в этих местах, все пошло кувырком.

Да, это правда: с появлением Майкла Брэдшоу их жизнь изменилась, но ничего уже не поделаешь. Интересно, что бы сказала Дженнифер, если бы Розамунда призналась: "Сегодня утром мы обвенчались в церкви, а час назад я узнала, что его жена не умерла"? Наверное, отпустила бы что-нибудь наподобие "А чего ты ожидала? Это вполне в его духе!"

Да. Именно это она и сказала бы.

* * *

Смеркалось. Они сидели в гостиной. Шел вялый, сбивчивый разговор между отцом и Эндрю; Дженнифер изредка вставляла реплику-другую.

Розамунда не размыкала губ. Ей хотелось остаться одной, но она понимала, что, очутившись в уединении своей спальни, ни за что не уснет, а просидит всю ночь у окна, во власти черных мыслей, вглядываясь в темноту, туда, где за лесом скрывается его дом. Так что она осталась. Все в ней кричало, протестуя против несправедливости судьбы. И когда оглушительно забарабанили в дверь, Розамунда не удивилась, а тотчас оказалась на ногах.

Отец тоже вскочил.

– Не двигайся с места. Я сам посмотрю!

Он не закрыл дверь гостиной, и все трое напряженно уставились туда.

Щелкнула щеколда. Послышался голос Генри Морли:

– Да, мистер Брэдшоу, чем могу служить?

– Я пришел за моей женой.

Он произнес это тихо, но отчетливо, даже с высокомерной интонацией.

Розамунда отвернулась, чтобы не встретиться взглядом с Дженнифер и Эндрю, и, зажав рукой рот, отошла к окну. До нее донесся возмущенный возглас отца:

– Что?! Слушайте, на что это вы намекаете? В чем дело?

– Рози, бедная Рози! – запричитала Дженнифер, как будто сестра совершила преступление. А ведь, в сущности, так оно и было…

В это время вмешался Эндрю:

– Идем, Дженнифер, оставим ее одну. Пошли на кухню.

– Но, Эндрю…

– Говорю тебе, Дженнифер, оставим ее в покое.