– Давайте встретимся, если у вас есть время и желание.

– Времени нет, – ответил Федор Филиппович, – а вот желание есть.

Генерал с облегчением вздохнул, потому что теперь у него появился благовидный повод улизнуть из своего кабинета и не выслушивать грозные тирады начальства.

– Как всегда? – спросил невидимый абонент.

– Да, как всегда. Когда ты сможешь – через полчаса, через час?

– Как угодно.

– Значит, через час, – сказал Потапчук и со злостью взглянул на ярко-красный телефон, стоящий в углу.

Затем он вызвал помощника и сказал:

– Буду через два часа. Как меня найти, если что-то экстренное, знаешь.

– Так точно, – сказал помощник, по лицу Федора Филипповича догадавшись, что у того действительно дело важное и срочное.

– Звонки начальства к разряду экстренных не относятся. Понял?

– Есть не относить их к разряду экстренных.

Генерал Потапчук оделся и только успел глянуть в зеркало, застегивая верхнюю пуговицу плаща, как зазвонил красный телефон.

– И противный же у него звук! Хуже, чем у межгорода, зуммер такой, что кишки может вырвать, как бормашина у стоматолога! – процедил сквозь зубы генерал и, прикрыв дверь, вышел в приемную.

– Я уже ушел, – заговорщически подмигнув помощнику, шепнул он. – Сейчас, наверное, тебе перезванивать будут, скажешь, что я буду через два часа.

Может, за эти два часа произойдет что-нибудь такое, что отпадет надобность меня беспокоить.

– Понял.

Потапчук быстро сбежал вниз, во дворе уселся на заднее сиденье машины и сказал:

– Давай, поехали!

Водитель повернул ключ в замке зажигания. Железные ворота распахнулись, и черная машина с тонированными стеклами, покачивая антеннами спецсвязи, быстро вырулила со двора на улицу, где стоял знак, извещавший, что здесь стоянка для любых машин запрещена, хотя места для парковки хватало.

…На одной из конспиративных квартир Потапчук успел раздеться и заварить кофе, когда дверь открылась, и на пороге появился Глеб Сиверов. Он тут же жадно втянул носом воздух:

– Добрый день, Федор Филиппович! Ну и кофе же здесь пахнет, как в буфете на вокзале!

– Странные у тебя ассоциации, – нахмурился Потапчук, – кофе, вроде, неплохой.

– Вы, Федор Филиппович, не пробовали кофе, который варят в психлечебнице. Поверите ли, я как вышел оттуда, побежал на вокзал в шесть утра и в буфете выпил первый попавшийся растворимый кофе.

Лучшего аромата я в жизни не слышал.

– – Ты что, уже все сделал? – изумился Потапчук.

– А чего тянуть? – Глеб Сиверов уселся в мягкое кресло и блаженно потянулся. – Нет уж, увольте, больше я спать на панцирных сетках и питаться в больничных столовых не стану.

– Ты хочешь сказать, что похудел за ту пару дней, которые я тебе не видел?

– Не пару, – покачал головой Сиверов, – это тут, на свободе, дни летят незаметно, так, что неделя может показаться одними сутками. В лечебнице время растянуто, у меня такое чувство, что нужно сдавать часы в ремонт, а то они идут то медленно, то быстро – в зависимости от того, по какую сторону больничного забора я нахожусь.

– Ну, ничего, ничего, иногда полезно на время сменить обстановку, – немного оттаивая душой, проговорил генерал, присел в другое кресло, принялся расставлять чашки на низком журнальном столике.

– Сколько у вас времени? – спросил Слепой, взглянув на свои только что упомянутые часы.