– Ага, вот, – каким-то спокойным голосом сказал задержанный, вытаскивая пятьдесят долларов, но портмоне прятать не спешил.

Капитан между тем спокойно ждал, что станет делать дальше этот старикан в старомодной серой шляпе, сдвинутой на затылок. Предложить деньги должен был, конечно, он сам, иначе происшедшее квалифицировалось бы как вымогание взятки, а так – дача взятки. Об этом знал и владелец старого портмоне: он просто держал купюру, зажав ее между большим и указательным пальцами.

– Ну, поторопитесь! – буркнул капитан, сузив глаза и сдвинув к переносице черные брови.

«Чего он ждет? – подумал Федор Филиппович. – Неужели мало пятидесяти?»

– Так-так, – наконец сказал омоновец, поняв, что пауза затягивается, и не в его пользу, – пятьдесят, значит? Это мало.

– Мало для кого? – как бы удивился пожилой мужчина. – Для меня это солидные деньги.

– Сказано: мало. Мало для того, чтобы мы вас отпустили.

– А сколько еще надо? – невинным голосом поинтересовался Федор Филиппович и посмотрел на своего друга.

– Не портил бы ты ребят, Федор Филиппович, пятьдесят, видите ли, им мало за вечер, за одну ходку!

Представляешь, если в каждом дворе они по столько срубят, это какой же у них оклад выйдет! Да и налога с этих денег они не заплатят. Видать, побольше, чем у тебя, наберется?

– Да уж, побольше, – произнес пожилой.

Капитан чуть заметно кивнул.

Рука сержанта потянулась к деньгам и вырвала купюру из пальцев Федора Филипповича.

– Ребята, ребята, что вы так резко, вам долларов еще никто не предлагал…

– Предложишь, еще не столько предложишь!

Омоновцы начинали звереть, постепенно заводясь и наполняясь злостью.

– А ты что стоишь как истукан! – рявкнул капитан на мужчину в берете. – Старик за себя заплатил, а ты?

– Никакой он не старик, ребята, просто выглядит так. Работа у него нервная, много волнуется, вот и седым от волнения стал. Да и такие, как вы, седины ему добавляют.

– Повякай еще у меня, сам к завтраму поседеешь.

– Хотел бы я посмотреть на ваш салон-парикмахерскую, да времени, ребята, у нас в обрез.

Федор Филиппович понял, что его приятель заводится и сейчас может произойти что-нибудь из ряда вон выходящее. Поэтому он решил положить конец препирательствам. Его пальцы опять открыли портмоне, щелкнула медная кнопка, он покопался внутри, но нашел только сотенную купюру.

– Эй, капитан, давайте полтинник мне назад, а я вам сотку.

– Какой полтинник? – переглянулись омоновцы и улыбнулись так нагло, что Федору Филипповичу стало не по себе.

– А вообще, ребята, вы из какого отряда? Капитан, я и удостоверения твоего не видел. Вы подошли, не представились, в общем, грабежом занимаетесь.

Лицо капитана побагровело, кулаки сжались. Нет, все, пора применить силу, надеть на этих двух наглецов браслеты наручников, отвести душу, изрядно поколошматив их в машине, и препроводить в отделение.

Плевать даже на пятьдесят долларов…

– Ладно, ребята, побаловали и будет. – Федор Филиппович сунул портмоне в карман, и в руках его появилась книжечка. Он развернул ее и, крепко зажав пальцами, ткнул в лицо капитану:

– Читать умеешь?

Читай!

– Что ты мне тычешь? Я тебе сейчас как ткну!

И вдруг капитан осекся, зацепившись взглядом за короткое слово «генерал». Словно пелена спала с его глаз, будто бы и не было голубоватых весенних сумерек, похожих на волшебный дым.

Ситуация мгновенно прояснилась, хоть увиденные фрагменты удостоверения и прыгали перед глазами омоновца: генерал ФСБ Потапчук Федор Филиппович, печати, двуглавый орел, подпись директора ФСБ.