Карты смешались в разноцветную кучку.

– Ну вот, – удовлетворенно пробормотала Леонова, словно важное дело сделала. – А теперь давай на тебя посмотрим.

И взглянула на Емцова. Митька открыл рот, а Влад закашлялся. В последнее время он выглядел уснувшим на зиму хомяком. Что там ему выпало? Неприятности? Длинный разговор? И еще, кажется, любовь? Этого только не хватало…

Снова замелькали картинки.

– Неприятности, проблемы из-за родственницы, ссора…

– Может, не надо на меня? – пошел в неуверенную защиту Митька. – Давай сразу на тебя.

– Я на себя гадать не могу. Через вас мы узнаем, что будет дальше. Если моя мать до кого-нибудь доберется, карты это покажут. У этого человека начнутся крупные проблемы

– И чего, доберется?

– Кажется, да.

Андалузия не поднимала головы, руки ее работали, как у робота. Постукивали по дереву глянцевые картонки.

– До кого она доберется? До Влада?!

Митька мысли не допускал, что поведется на пургу с гаданиями. Не хотел он в это верить! Не хотел! Он и не верил! Совсем… Ну, почти не верил… Не верил… Но как-то неуверенно.

А Леонова все говорила и говорила:

– Были у тебя неприятности со здоровьем. Будет разбитое сердце и поздний разговор. Развеселит тебя известие. Обрадуют новости из казенного дома. Сердце успокоится… смертью!

Анька медленно отвернулась от разбросанных на лавочке карт. Митька огляделся по сторонам, надеясь, что очередной свой пристальный взгляд Андалузия дарит не ему, а некоему «везунчику», пристроившемуся незаметно за его спиной.

Рядом никого не оказалось.

– Я же ради тебя чуть не расшибся в лепешку! – Ага, сейчас Митька Емцов все бросит и кинется головой в омут неудач! Держите карман шире!

– Телефон не выключай. – Леонова поднялась с лавочки.

– Я из-за тебя с балкона прыгнул. – Митька еще надеялся, что Андалузия передумает, скажет, что расклад она делела на кого-то другого.

– От ее воздействия можно защититься.

– Я с Юркиной матерью из-за тебя поссорился!

– Бормочи какую-нибудь песенку. Такую, из прилипчивых. И ничего не бойся. Все это не взаправду.

– Не будет ничего! – Емцов насупился. – Все ты врешь!

– Если она тебя начнет одолевать, я увижу это по картам и приду.

– А давай ты сразу придешь, до того, как она вообще начнет что-либо делать? Нет! – вдруг завопил вконец запуганный Митька. – Пошли прямо сейчас к твоей матери! Пусть она тебя на запчасти разберет! И…

– Я в туалет хочу! – перебила пламенную тираду одноклассника Аня.

– Чего?! – опешил Емцов.

– В туалет хочу. Сильно. – Анька смотрела на него, не мигая. – У меня с этим проблема. – И пошла в ближайшие кусты.

Мальчишки переглянулись.

– А ты чего, в Вербицкую влюблен? – Надо было хоть что-то сказать, и Митька выпалил первое, что пришло ему в голову.

– Вообще-то нет, – неуверенно пробормотал Влад. – Она шумная очень…

– А собираешься?

– Теперь – придется…

– Лучше не начинай! – Митька дергался, не зная, что делать со своими руками, они ему мешали. – Ты прикинь – а если она целоваться полезет? Девчонки прилипчивые.

– Нет, ну, она, вообще, симпатичная…

– Да ладно! Тощая и нос большой. Одна польза – учится хорошо, списывать у нее можно.

– Можно и не списывать, – помрачнел Влад.

– Тогда зачем она тебе нужна?

Аргументы у Муранова закончились. Они помолчали. Андалузия не возвращалась.