— Да уж, придется повозиться. — Дядя Василий водрузил на нос старомодные очки в тяжелой оправе, отчего немного стал напоминать филина, и почесал лысый затылок. — Похоже, твоя химия варилась вместе с супом.

Провозился он довольно долго (вряд ли он вообще хоть что-то в жизни делал быстро), тщательно отпаривая и просушивая листы, осторожно разъединяя их пинцетом. При этом старый переплетчик проделывал все эти манипуляции с такой старательностью и почти что благоговением, словно жрец, выполняющий какой-то сложный и таинственный обряд. Правда, в отличие от последнего он легко и с удовольствием пояснял свои действия. Ребята со своим неподдельным любопытством подталкивали его к этому. Наконец работа была закончена. Конечно, нельзя было сказать, что тетрадка выглядит как новенькая; она сильно распухла и бумага стала хрупкой и совсем другой на ощупь. Буквы немного расползлись, как будто их писали толстым фломастером. Но все, кроме первой, самой пострадавшей страницы, прочесть было можно.

— Прошу! — театральным жестом старик торжественно вручил тетрадку Свете. Он был очень доволен тем, что удалось тряхнуть стариной, и искренним восхищением посетителей.

— Ой, дядя Василий, не знаю, как вас и благодарить! — Светка действительно была очень рада, вот только старый переплетчик не догадывался об истинной причине этой радости.

Началась долгая церемония прощания. С трудом отказавшись от очередной порции чая и пообещав заходить еще, ребята, придумав внеклассные школьные занятия, на которые якобы нужно спешить, через какую-то четверть часа вырвались на улицу.

— Думал, никогда отсюда не уйдем, — с облегчением выдохнул Валерка. — А твой родственник мастер, — добавил он уважительно.

— Важнее всего результат. — Светка была полна энергии. — Теперь-то мы знаем, как что делается, и можем прочитать эту папку.

— Надо бы сначала потренироваться на чем-нибудь еще, а то испортим по неопытности, — осторожно заметил Валерка.

— Правильно! — глаза Светки озорно блеснули. — Теперь твоя очередь жертвовать химией!

— Ну, зачем же химией? — растерялся Валерка. Ему совсем не хотелось проводить эксперимент со своими записями. — Можно просто найти какое-нибудь старье.

Так, весело переговариваясь, ребята дошли до метро. До разгадки тайны было теперь рукой подать. Ожили старые мечты о кладе. Света даже стала насвистывать какую-то задорную песенку и размахивать своей сумкой, словно первоклассница.

— Не свисти, наш клад просвистишь! — шутливо стал наставлять ее Валерка, войдя в роль старшего брата. — И вообще, будешь так размахивать руками, папка потеряется.

— Слушаюсь и повинуюсь! — ответила Света и вдруг, побледнев, внезапно остановилась. Она молча раскрыла сумку и несколько раз перебрала ее содержимое. Сначала бегло, во второй раз очень тщательно и затем, в последний раз, с какой-то яростью. Наподдав со злости ногой ни в чем не повинный камешек и пробормотав себе под нос какое-то проклятие, Света обреченно уселась на каменный бордюр. От досады она готова была расплакаться, и только присутствие других людей, а особенно Валерки, сдерживало ее. Надо же: нападала на Валерку, что он плохо хранит находку, а сама тут же ее потеряла! А такой был шанс: найти что-то интересное, прославиться, а может, и разбогатеть…

Валерка присел рядом. Спрашивать, что пропало, не имело смысла. Все было ясно без слов. Укорять подружку он не собирался, особенно после всей той чертовщины, которая происходила с ним самим. Он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, это было облегчение, словно после сданного экзамена; пусть оценка не такая, как хотелось бы, а все равно — свобода.