В общем, мы шли, а я рассказывал. Макси-Кот серьезно кивал головой. А дослушав до конца, изрек:

– Все сходится. Как я вчера и говорил.

– Федя, а тебе не приснилось? – старательно отворачиваясь от Серебряных прудов, спросила Жанна.

– Ровно настолько же, насколько тебе стекло на гравюре, – откликнулся я. Жанна промолчала.

– Да, Макс, – сообразил я. – Ты ведь еще ничего про стекло не знаешь.

– Почему не знаю, знаю, – возразил он. – На гравюре появилось новое стекло. Мне Жанна вчера говорила.

– Но тебе неизвестно самое главное, – продолжал я. – Это не тети Олина работа.

– Не тети Олина? – переспросил Макси-Кот. И без перехода добавил: – Ну, ваша Пелагея сильна.

Я лишь плечами пожал. По сравнению с ночным Толяном, царапавшимся синюшными пальцами в мое окно, простенькое новое стекло на гравюре казалось мне совершеннейшей ерундой. Сейчас я больше всего мечтал поскорее избавиться от призрака Волобуя. Сосуществовать с ним всю оставшуюся жизнь мне абсолютно не улыбалось. Тем более что с каждым новым появлением вид у Толяна делался все ужасней. И я боялся даже подумать, каким он предстанет мне в следующий раз.

Когда мы миновали неуютную рощу, Макси-Кот очень серьезно произнес:

– Надеюсь, Пелагея нам поможет.

– А почему нет? – посмотрела на него Жанна.

– Ну, вдруг, например, Толян как-нибудь ей насолил, – высказал предположение Макс. – Вот она и отомстила ему. В таком случае она ничего нам про него не скажет.

Спорить с этим было трудно. Оставалось лишь рассчитывать на лучшее.

Деревня произвела на Кота сильное впечатление. Конечно, при свете дня она выглядела куда привлекательнее, чем в сумерках, однако старый мой друг все равно сказал:

– Жутко. Пусто. Людей на улице не видать. Прямо деревня-призрак.

Услыхав это, я вдруг сообразил: за все разы, что мы ходили сюда, нам не встретился на улице ни один местный житель. Кроме Пелагеи, мы общались только с одной живой душой. Соседской Бабой Ягой. Впрочем, и ее мы видели не на улице, а сами явились к ней узнать про Пелагею. И, кстати, насчет того, что она была живой душой, у меня, признаться, возникли большие сомнения.

– Жанна, – повернулся я к ней, – а скажи-ка ты нам с Котом. Вот когда вы с матерью осенью сюда ходили за овощами и фруктами, местные жители на дороге вам попадались?

Она задумалась.

– Федя, дай вспомнить.

Жанна снова надолго умолкла. Наконец, когда мы уже почти достигли конца центральной улицы, медленно произнесла:

– Нет, ребята. На улице мы с мамой никого ни разу не встретили. Только в саду у той тетеньки видели ту самую тетеньку.

– И все? – уставился на нее Макси-Кот.

– Все, – подтвердила Жанна. – Но мы, знаете, как-то и внимания не обращали. Нам-то что было нужно? Пришли, купили, вернулись домой.

– Да-а, ребята. Места у вас, – с глубоким подтекстом проговорил Макси-Кот.

Мы свернули в переулок. На сей раз Пелагеина калитка открылась сразу и довольно легко. Попутно я, указав на столбы, объяснил Коту:

– Вот на них было по башке Волобуя. Макс буркнул:

– Понятно.

Мы проследовали к избе и поднялись на крыльцо. В дверь пришлось колотить достаточно долго. Первым отреагировал рыжий бандит Барсик. До нас из-за двери донеслось его радостное «мяу». Затем послышались шаги. Дверь отворилась. На пороге возникла Пелагея.

– О-о! – явно не ожидала нашего прихода она. – Неужели уже треснуло?

– Нет-нет, – поспешила внести ясность Жанна и для наглядности даже вытащила из сумки зеркало, вторая сторона которого по-прежнему оставалась совершенно целой.