Доктор Мокимото сказал:

    -  Айко Такахаси! Вы мой заместитель по части хозяйства института…

    -  Да, конечно, доктор…

    -  Не перебивайте меня, Айко Такахаси!

    -  Не буду.

    -  «Не буду», а сам перебил, и. нить моих мыслей запуталась. Да вы, как никто, знаете все инструкции и нарушили главную из них…

    -  Да, доктор. И сердце мое в печали, когда я вижу, как вы разгневаны и как огорчена Вера. Я забыл, что нельзя поддаваться велению сердца, если инструкция не позволяет этого. Прошу великодушно извинить.

    Доктор Мокимото замахал руками:

    -  Хорошо, хорошо, Айко Такахаси. Чем говорить такие жалкие слова, давайте собирать беглецов.

    Они собрали десять завриков. Пяти ходячих кустиков недоставало.

    -  Вот увидите, к вечеру все соберутся на эту поляну. Тут сильно нагревается песок, а они любят тепло больше всего. Тепло и влагу. - Помолчав, он спросил: - Что же это будет, если все растения начнут расхаживать по земле? И не кустики, а, скажем, пальмы, папайи и особенно криптомерии? Тогда нарушится порядок в мире, исчезнет красота лесов, парков, толпы глупых деревьев станут бродить с места на место. Пожалуйста, не делайте этого, доктор Мокимото!

    -  Не случится такого, Айко Такахаси.

    -  Верю вам, доктор Мокимото. Прошу извинить меня.

    Вера отошла в сторону. До нее доносились только отрывки японских фраз, и она видела, как две фигуры в белом кланяются в пояс друг другу.

    Перед закатом Вера снова вернулась на поляну, чтобы собрать оставшихся завриков и перенести на огороженную площадку. Хотя песчаный пятачок так и манил к себе, завриков там не было. Она поняла, что Айко Такахаси все это придумал, чтобы избежать гнева доктора Мокимото.

    Вера сжала кулаки.

    -  Ну, попадись ты мне, противный человек! - сказала она. - Ехидный царедворец!

    Прошуршала оттянутая ветка криптомерии. Вера оглянулась и увидела сконфуженную физиономию старика завхоза. Он глубоко вздохнул и сокрушенно причмокнул языком.

    -  Что же они не собираются, Айко Такахаси? - спросила Вера, хмуря брови.

    -  Сейчас я вам все объясню. Видите ли, Вера-сан, по всей вероятности, вы напугали их, и они сейчас сидят вот в этой траве, - он развел руками, - и слушают, как вы распекаете бедного пожилого человека.

    -  Я распекаю вас?

    -  Пока не вслух, но сколько горьких для меня слов сейчас гремит в вашей головке! Не правда ли? Ехидный царедворец - самое невинное выражение из тех, что вы припасли для меня.

    -  Прости меня, Айко Такахаси. - Вера протянула руку. - Ты прав. Плохие слова «гремели в моей голове», но пойми и ты…

    -  Я все понимаю, Вера. Я просто старый сентиментальный человек. Мне стало жаль деревца, и я выпустил их погулять. Ты не тревожься.