-  Я согласна с тобой, Айко Такахаси. Такого мнения придерживается и учитель…

    Пока они разговаривали, на поляне отполыхала короткая тропическая заря и настала чернильная ночь. Светляки заметались в невидимых ветвях. Светился мох, светились гнилые пни, создавая фантастическую феерию из голубого холодного света.

    -  Айко Такахаси! - испуганно позвала Вера, хотя знала, что бояться абсолютно нечего. - Где ты, Айко Такахаси?

    -  Здесь я, - глухим голосом ответил завхоз. Взяв Веру за холодную руку, он увлек ее за собой, направляясь к большой аллее.

    -  Ты не бойся. Ты ничего не бойся, - говорил он дрожащим шепотом. - Ты со мной, Вера. А раз я здесь, то бояться тебе совершенно нечего.

    Ступив на освещенную аллею, Айко Такахаси облегченно рассмеялся:

    -  Ну вот. Вера, мы с тобой и в безопасности. Ты вела себя отлично для девушки. Да это и понятно…

    -  Я же была с тобой, Айко Такахаси!

    -  Ну конечно, со мной. Но ты и без меня бы не особенно испугалась. Должен тебе сказать, что ты удивила меня.

    -  Чем же я могла удивить тебя?

    -  Рассказом о мышах в диване. Сколько я знаю существ твоего пола, они все безумно боятся мышей. Ты же спала на диване с мышиной начинкой. По правде говоря, на что я храбрый человек, и то бы не чувствовал себя на нем в полной безопасности. - Он пристально посмотрел на нее и спросил, погрозив пальцем: - Скажи мне, какая доля правды в твоем рассказе?

    -  Сто процентов!

    -  Изумительно! Первый раз слышу историю, в которой так много правды. Человек всегда хоть немного, да приукрасит события. Доктор Мокимото называет это фантазией. Так ты не фантазируешь?

    -  Вообще-то люблю помечтать, но о диване все сущая правда. Я действительно не боюсь животных. У меня живет мангуста и несколько змей, правда, не ядовитых. С мышами в диване все кончилось довольно забавно. Однажды на него села моя тетя, и из дырки стали одна за одной выскакивать серые мыши. Тете сделалось дурно. Диван отдали в ремонт. На дыру наложили заплату. Теперь обшивка порвалась уже в другом месте. Сейчас там никто не живет, и все же иногда мне слышатся там писк, шорох.

    Айко Такахаси понимающе закивал головой:

    -  Там осталась душа.

    -  Чья? Мышей?

    -  Может, и мышей, а то и самого дивана.

    -  Душа дивана! Да ты поэт, Айко Такахаси.

    -  Давно, в юности, я пробовал сочинять стихи. В те годы я жил в глухой лесной деревушке, всего у нас стояло на склоне горы три дома. С тех пор мы не расстаемся с Кокиси, теперь доктором и большим человеком. Вот ведь как сложилась наша жизнь: он стал такой ученый, а я по-прежнему лесной житель, окончил только школу и еще двухлетние курсы управления хозяйством комплексных предприятий, все по настоянию Кокиси Мокимото. Сколько бы я ни учился, Вера, все мои знания - словно принесенные ветром лепестки сакуры: скоро вянут, и опять я остаюсь сыном лесов, гор и воды.