Итак, отказавшись от журавля в небе, выбираю синицу в руках. Впрочем, выглядит эта синичка вполне мило. К тому же с ней в любой момент можно развестись, пока у нас нет детей…

Холодно оглядываю подчиненных. Делаю замечание Губасовой:

— В вашей сводке, Люся, я обнаружил серьезную ошибку относительно перспектив среднеазиатского рынка металла. Вы пользуетесь непроверенными сведениями. Надеюсь, это больше не повторится!

Губасова вжимается в стул. Разведенки склоняют головы над бумагами. Терехин, подбежав трусцой, заискивающе предлагает покурить.

— А вы, Терехин, стряхните перхоть с пиджака! — сурово обрываю его. — Вы работаете в престижной организации и, кажется, можете позволить себе приличный шампунь…

Терехин так пугается, что начинает стряхивать перхоть прямо на голову Попика.

— Послушайте! — рявкаю я. — Для подобных манипуляций существуют места общего пользования!

Терехин вылетает из комнаты, путаясь в собственных ногах, мыслях и чувствах.

Вечером, невидимый для своих подчиненных, я слышу их разговор:

— Что это с ним? Какая муха его укусила?

— Не муха, а Леди Ди… Они поссорились.

Надрывный шепот:

— Из–за чего? Из–за очередной юбки, конечно?

— Главное, кому принадлежит эта юбка…

— И кому же?

— Очередной миллионерской дочке!

Заключительным аккордом раздается завистливый вздох Терехина:

— Везет же некоторым — миллионершам счет потерял… А тут загибаешься на проклятой работе без всяких перспектив…

Большая Сплетня чадит, испуская зловонный пачкающий дым. Скоро она догорит совсем… Еще несколько конвульсий, парочка эвтаназных судорог, предсмертные корчи, перемежаемые вздохами, — и все будет кончено. Скорей бы!

Ночной звонок вытряхивает меня из постели.

— Из–за разницы во времени с Америкой у меня сна ни в одном глазу! — Голос Леди Ди звучит жалобно.

Мой — холодно:

— Я уже сплю, между прочим!

Та особа, которой предназначена роль брачной замены журавля, тем временем мирно сопит бок о бок со мной. Пусть сопит, я не потревожу ее сон! Ведь я отныне на ее стороне…

— Надеюсь, ты встретишь меня в аэропорту? — щебечет моя отгоревшая мечта, не замечая замороженной интонации ответных реплик.

— Ладно, — привычно соглашаюсь, запамятовав про недавнее решение. Придется выполнять обещание…

— Знаешь, я соскучилась, — роняет она после многозначительной паузы. Или пауза только кажется мне многозначительной?

Бегло попрощавшись, в бешенстве кладу трубку. Черт, как мне все это обрыдло — обещания, недоговорки, игра в любовь! Я устал.

— Кто звонил? — сонно мычит Лена, стягивая с плеча жаркое одеяло.

— Спи, спи… — Ныряю в спасительную прохладу простыней. — Никто… Так…

Еду в аэропорт. На лице — маска холодного небрежения. Абсолютное спокойствие, равнодушие, индифферентность. Напоминаю себе: долой телячьи взгляды, долой донжуанские подкаты, долой нежности — как словесные, так и телесные! Тем; более что они на нее совершенно не действуют…

Дана, как всегда, так прекрасна, что хочется зажмуриться. Она беззаботно щебечет, сообщая мне последние новости, удивляется моему стылому спокойствию и явной безучастности.

Она немножко раздосадована моей холодностью. Чтобы побороть ее, обволакивает меня кошачьей ласковостью, приторным и притворным интересом к моей персоне. А я, чтобы вновь не угодить на удочку ее разящего бронебойного обаяния, напоминаю себе про свою невесту.