— Хорошо, — покорно согласилась Рита. — Только все равно боюсь…

— Не бойся, — улыбнулась я на прощание. — Ничего не бойся! Главное, помни: ты — полноценная личность!

— Да, я личность, — тускло согласилась Рита.

— Если будет предлагать отступные или потребует, чтобы ты забрала заявление, скажи, что ты должна посоветоваться с адвокатом. А адвокат будто бы в отъезде… Тяни время! Главное — тяни время!

— Зачем? — не поняла она.

Я не ответила.

Зачем? Затем, что это нужно мне!

Мы попрощались. Рита выскользнула под дождь. Зонтика у нее не было, и волосы липли ко лбу мокрыми сосульками, плечи печально опустились, лицо посерело от переживаний.

Мне было жалко ее — на самом деле. Ведь она почти моя подруга. Впрочем, при любом развитии событий Рита ничего не теряет, поскольку по брачному контракту ей и так ничего не светит.

Нищие вообще редко испытывают горечь потери: им терять нечего. И мне тоже.

— Во Дана дает! — восторженно выдохнул Витек, когда мы отъехали от тротуара. — Мне бы такое ни за что не изобрести. И тебе, конечно, тоже…

Конечно! Уж мне–то — ни за что!

— Теперь мы его прижмем!..

— Кого? — спросила я, усиленно соображая. Под действием нервного напряжения больная голова давно прошла, сделалась ясной и звонкой. Она как будто звенела, наполнившись стеклянной пустотой, гулкой, холодной.

— Фукиса…

— Зачем?

— Ну, чтобы он отказался от обмена долга на эмиссионный пакет, — пояснил Витек. — Или от покупки пакета… Пакет плюс долг — и компания у него в нагрудном кармане…

— Почему это?

— Ну ты же сама сказала…

— Пусть покупает, если хочет, — усмехнулась я.

Витек очумело повертел головой, окончательно запутавшись.

— По моим расчетам, свободных денег у него — миллионов пятьдесят, — нахмурилась я. — Выжать бы из него хоть половину…

— Но ведь Дана сказала, что… Точнее, ты говоришь, что она сказала… Слушай, я уже совсем ничего не…

И не надо!

Кстати, о Дане Якушевой…

Я вновь взялась за телефон.

— Здравствуйте, Дана, — с чеканной вежливостью произнесла в трубку. — Вас беспокоит Лилеева из отдела аналитической информации. Нам нужно встретиться.

— Сейчас не могу, — произнесла Якушева каким–то странным размягченным голосом. — Может быть, завтра?

Наверное, она с ним… Она сейчас с ним…

Они лежат, тесно обнявшись, как одно двуспинное животное — с двумя лицами, вплотную приближенными друг к другу, двумя затылками, двумя парами рук, ног… Его ладонь неторопливо скользит по ложбинке вдоль ее спины, отчего она, опустив ресницы, улыбается, приоткрыв губы. В каждом его движении — бережность и нежность, чувственность и чувство…

Сон повторялся — теперь в моем воспаленном воображении. Он всегда повторяется вновь и вновь!

Так, значит, завтра… Что ж, могу подождать.

ОН

Просматривая утреннюю газету, внизу пачкающего краской листа я наткнулся на заметку с названием «О моральном облике новых хозяев жизни». Любопытно… Сначала шла трепотня — что–то вроде того, что богатые тоже плачут, что статистика разводов среди обеспеченных слоев необыкновенно высока, что каждая девушка мечтает выйти замуж за олигарха, даже не подозревая, на какой ужас она себя обрекает.