– Папа, – сказал Иса Исаевич, и отец обернулся. – Вот, смотри, что я нашел. – Мэр протянул отцу фотографию.

– Аси… – произнес отец, разглядывая себя и супругу, какими они были больше сорока лет назад.

– За вами на фото… это наше дерево? Я не сразу понял из-за его размеров. Ты сделал ей предложение тут? У дерева?

Отец задумчиво посмотрел на сына, потом на бук и ничего не ответил.

Исе Исаевичу было больно видеть отца таким и еще больнее осознавать, что отец, возможно, уже не понимает: деменция его поглощает. А еще отец был последним, кто помнил мать, ведь она росла в детдоме, без семьи. Столько всего, столько фотографий, событий… и вся ее жизнь, ее молодость были в памяти мужа. И эта самая важная, гораздо важнее, чем его собственная, жизнь стиралась. Асият уходила, а он продолжал держаться за призрачный образ любимой. И, защищая этот образ, он забрался на дерево.

Иса Исаевич просто смотрел на отца, держа его за руку. А отец то улыбался, то его лицо становилось задумчивым. Порой казалось, что он все помнит и понимает, а порой – что он давно не здесь. Сжав его руку сильнее, Иса Исаевич едва слышно всхлипнул.

В голове всплывали слова: время, память, жизнь. Столько всего. Отцу было семьдесят. Столько прожито за эти годы, столько счастливых и грустных моментов – и где оно все? Стерто? Или когда-нибудь, после смерти, вернется? А когда умрет отец, что будет дальше? Кто будет помнить родителей? Сын? А когда умрет сын, тогда совсем все? На этом закончится их путь?

Когда последний человек забывает о твоем существовании, твой путь завершается. Как будто тебя никогда и не было. Так имеет ли это все какую-либо ценность, если настолько быстро забывается? Какую ценность несли сотни, тысячи счастливых моментов родителей, если сейчас он, последний, едва их помнит? А после смерти?

Отпустить…

Вот все, о чем думал Иса Исаевич. Это тяжело. Но это нормально. Так говорила мама, обсуждая с сыном состояние мужа. Ее храбрости не было предела. Это сложно, но надо уметь отпускать. Воспоминания, будто цветные фотографии, которые со временем блекнут, а затем и вовсе распадаются. Такова память. Таково время. Такова жизнь.

– Папа, – сказал Иса Исаевич и приобнял отца, – как ты?

Капля с подбородка мэра капнула на отцовскую щеку. Тот, взглянув на сына, сказал:

– Птицы улетают на юг…

Иса Исаевич поднял голову и действительно увидел птиц. Куда бы они ни летели, но отдохнуть решили именно на ветвях Большой Суеты.

Сотрудник полиции направлялся к ним. Иса Исаевич жестом остановил его и кивнул, а затем, прижавшись губами к отцовской макушке, что-то прошептал.

Отец улыбнулся, еще раз притронулся к дереву, и они ушли.

Последняя глава

Конец моего рассказа

Этих событий в Дагестане никогда не происходило. Все совпадения с реальными людьми или событиями случайны. Роман было написан ДО… До многого, что успело случиться прежде, чем книга вышла.

Кстати, можно не гуглить. Большая Суета здесь не растет. И люди такие не живут, а те, что живут, так не разговаривают.

Но, если бы это дерево тут росло и если бы кто-нибудь решил его срубить, поверьте, эти странные шесть человек обязательно появились бы и все сделали бы так или примерно так, и эти или похожие события непременно произошли бы.