В былые времена это был простой навес — убежище, которое построили смельчаки, открывшие эту тропу, чтобы срезать путь для караванов с какао. Увидав такое красивое, удобное для ночлега место, они окрестили его, вспомнив о недавно произошедших здесь событиях, Большой Засадой. Движение погонщиков стало активнее, прибавилось жителей, пришло больше проституток, лесорубов и батраков, появилось заведение Турка и кузница — и вот уже понадобился сарай более солидных размеров.

На строительстве нового навеса собрались все жители: две дюжины изгнанников, не больше, — это считая и мужчин и женщин. Быстро и единодушно они откликнулись на призыв Каштора Абдуима — а это известный любитель всего нового. По просьбе негритянки Эпифании кузнец решил отпраздновать день Сан-Жуау, но, по правде говоря, праздник начался в тот же час, когда решили построить сарай и распределили задачи. Это была не работа, а развлечение, — они срезали солому с пальм, отмеряли бамбуковые шесты, переплетали лианы, устанавливали фундамент и навес.

«Настоящий праздник», — подтвердил Педру Цыган. Проходя через Большую Засаду, он решил задержаться здесь, чтобы поучаствовать в шумной беготне и возглавить праздничный круговорот. Он начал с того, что предложил назначить торжественное открытие на ночь Святого Антонио, и затея эта была принята всеми с энтузиазмом.

Скольким праздникам в бедном, но волшебном танцзале Большой Засады придал блеск гармонист? Точного числа он сам не ведал, да и никто не знал — так много их было, и каждый все веселее и веселее. Но участники тех первых танцулек никогда их не забудут — и на то есть разные причины. Тогда к ним внезапно пришла смерть и вслед за нею утвердилась жизнь.

Праздник начался возбужденно и шумно, с бурной перебранки между проститутками, в которой отличились Далила и Эпифания, Котинья и Зулейка. Заваруха вышла поистине забавная и увлекательная. Нет ничего лучше, чтобы оживить любой праздник, чем перепалка между шлюхами. После этого танцы продолжились и веселье забурлило еще пуще, и так до той самой стычки, когда погонщики быков захотели увести женщин силой. Как известно, кончилось все печалью и трауром.

Шальная пуля убила маленькую Котинью — удивительное создание с хрупким телом, добрым сердцем и сильным духом. Она знала рецепты сладостей и наливок и готовила эти монастырские лакомства. Она выросла среди монашек и, чтобы послужить Господу еще лучше, стала утешением и развлечением брату Нуну де Санта-Мария — неукротимому португальскому бабнику. Когда имя Котиньи всплывало в разговоре — ее вспоминали с тоской, — Корока сравнивала ее с птичкой.

И все же, прежде чем пасть жертвой пули, она и прочие присутствующие: жители местечка и приезжие, мирные люди и задиры — все услышали воззвание, провозглашенное громко и четко Фадулом Абдалой от имени маленькой общины, которая здесь жила и трудилась: «В Большой Засаде один за всех и все за одного!» Стоило вспомнить эти слова в час наводнения, когда казалось, что селение вот-вот затопит. Снова Турок встал и заговорил от имени общины, теперь уже более многочисленной. Еще раз он провозгласил девиз, начертанный в ночь Святого Антонио на гербе Большой Засады, который у нее так и не появился и говорил о жизни, что празднует победу над смертью.