— Да, я вижу это по твоим глазам. По ним сразу все видно, моя дорогая Роза-Линда.

Выходить нам никуда не хотелось, и я приготовила еду сама. Пока мы ужинали, по радио передали «Пастораль» — одно из любимых произведений Берты, и наш разговор направился в соответствующее русло.

— После школы Марион собирается отправить ее в одно из престижных учебных заведений в Париже. Но Берта хотела бы поехать учиться музыке в Дрезден или Флоренцию. Я поддерживаю ее в этом решении, она уже очень хорошо играет.

— Бедная Берта! Она была с самого детства яблоком раздора. А если у нее еще и артистическая натура, то все обостряется до предела.

— Именно так, — задумчиво проговорил Ричард, — а мне совсем не хочется превращать ребенка в орудие воздействия родителей друг на друга. Я собираюсь раз и навсегда определиться в этом вопросе и дать понять Марион, что не отступлю от своего решения.

— Как бы я хотела помочь тебе, — вздохнула я.

Ричард вдруг встал со своего места и внимательно посмотрел мне в глаза:

— Если бы ты только знала, как я жалею, что не могу познакомить тебя с дочерью. Она бы, без сомнения, влюбилась в тебя.

Я почувствовала, как мои щеки покраснели от удовольствия. Ничего более приятного он просто не мог сказать. Я мягко ответила:

— Уверена, что и она очень бы мне понравилась. Иначе ведь и быть не может, потому что Берта твоя дочь.

— Ты полюбила бы ее не только из-за этого. А просто из-за нее самой. Она замечательная… Я только молюсь, чтобы самый трудный период ее становления как-нибудь не осложнился чересчур настойчивым вмешательством Марион.

— Но ведь ты всегда будешь рядом, Ричард, — приободрила я его.

Он снова очень внимательно посмотрел на меня и сказал, что уже через неделю собирается приступить к работе. В Ракесли, сообщил мне Ричард, он все равно чувствовал постоянное беспокойство, связанное с бизнесом и со мной.

— Если бы ты была рядом, я бы поправился гораздо быстрее. Ты мне необходима, Роза-Линда.

Сейчас, когда я пишу эти строки, снова приближается Рождество. За окном большими хлопьями падает снег. В комнате очень холодно, даже огонь в камине не смог прогреть всю квартиру.

Ближайший уик-энд обещает быть скучным и тоскливым. Ричард уехал в Глазго. Я сижу и пишу эту историю. Ричард видел несколько отрывков и был удивлен. Он считает, что у меня определенно есть писательский дар и что мне обязательно нужно писать. А все писатели обычно пишут именно о том, что они хорошо знают, что пережили сами. Так почему бы не начать карьеру со своей собственной истории?

Неделю назад я получила письмо от Кетлин из Брайтона. Она звала меня на Рождество, и на этот раз я собираюсь принять это приглашение.

Еще до Рождества я получила подарок от Китс — абонемент в библиотеку «Таймс», невероятно порадовавший меня. Китс всегда знала, что я люблю.

Перед моими глазами вновь проплыл образ этой женщины в ее кринолинах, огромных шляпах, с необъятной грудью, украшенной жемчужным ожерельем. Я очень любила ее.

Ричард тоже прислал мне подарок. Очень милый жакет из морского котика и муфту. Я померила этот наряд с красным платьем. Все смотрелось потрясающе. Когда меня увидел в таком виде Ричард, он сказал:

— Ты похожа на француженку, которая собралась покататься на коньках по Сене. Думаю, не один художник захотел бы иметь такую модель.

Он всегда мне говорил, что чисто внешне я больше походила на француженку, чем на англичанку. И теперь я стала постоянно ходить в этом наряде, потому что он очень нравился Ричарду.

Я же купила для Ричарда новый альбом с репродукциями картин Леонардо да Винчи. Книга вышла всего недели две назад, и я была уверена, что Ричард вряд ли успел приобрести ее.