Алика с Мариной обсуждали дальнейшие планы на жизнь. Души и сердца бились в унисон в едином желании: съехаться, жить вместе, как семья! Это было самое логичное, самое выстраданное, самое что ни на есть правильное... Алика могла работать из дома, вот только как быть с Ташей? Если взять с собой, то возить её каждый день за пятьдесят километров в университет — не очень-то удобно. А о том, чтобы оставить племянницу одну, Алика не хотела и думать. Слишком рано для этого — не зажило ещё, не отболело. Не оправилась она ещё после гибели родителей и была ещё слишком нестабильна и уязвима.

— Может быть, через годик ей станет лучше, — сказала Марина, сорванной веточкой мелиссы щекоча плечо Алики. — И она сможет жить сама — разумеется, с нашей финансовой поддержкой. Тогда ты и переедешь к нам.

Но самый главный вопрос так и не был озвучен: а будет ли сама Алика жива к тому времени? Вопрос этот прошелестели только яблони, развеяла по саду печальным ароматом мелисса, а светлое сентябрьское небо молча улыбалось в ответ на него. Любвеобильная трёхцветная кошечка мурлыкала, бодалась головой и тёрлась о ногу Алики. Та ответила котёнку тихим смешком.

— Да ты ж моя лапочка! Такой которебёнок сладкий... Прямо расставаться с тобой не хочется.

Домой она ехала, время от времени бросая улыбающийся взгляд на коробку, стоявшую на сиденье рядом с водительским. Внутри виднелась изящная трёхцветная мордочка с оливково-зелёными глазёнками.

Таша уже вернулась с учёбы и готовила незамысловатый обед — гречку с куриными котлетами. Пахло очень вкусно и аппетитно, и в коробке сразу усилилась возня и царапанье. Послышалось писклявое «мяу».

— Таш, привет, — сказала Алика, заходя с коробкой на кухню и целуя хлопотавшую у плиты племянницу в щёку. — А я не с пустыми руками.

Заглянув в коробку, Таша прижала пальцы к приоткрытому от счастья рту, заблестела совершенно детским восторгом в глазах.

— О-о-ой, — протянула она умилённо. — Это что за малявочка такой масенький?!

— Это кошечка, — пояснила Алика. — Она так любит всех людей, что расстаться с ней просто не было сил. Но вообще — это для тебя подарок.

— Аль, спасибо тебе! — растроганно дрогнувшим голосом проговорила Таша. — Я всегда, с самого детства хотела котика или кошечку! Но мама была против животных в доме... —  И осеклась, её глаза влажно заблестели. Она просто достала котёнка из коробки, устроила у себя на руках и принялась чесать и гладить. — Я назову её Оливкой. Потому что у неё глазки оливковые-оливковые...

Всё внимание Таши было настолько сосредоточено на маленькой питомице, что пришлось Алике самой следить за котлетами и гречкой, чтоб не пригорели. Кроме живого пушистого комочка, она привезла съедобные гостинцы: банку мёда, козье молоко, домашние яйца, сделанное Мариной собственноручно топлёное масло, пакет душистых антоновских яблок, пакет спелых помидоров последнего осеннего урожая, два толстых пучка глянцево-зелёной, ароматной петрушки (во влажных пакетиках, чтоб не увяла), небольшую продолговатую тыкву с ярко-оранжевой мякотью и дынным ароматом, деревенский творог, травяной сбор для чая, сушёную мелиссу и настойку прополиса.

Переезд — стресс для кого угодно, но Оливка осваивалась довольно быстро. Уж такой у неё был характер, неунывающий и жизнелюбивый, а носик — неудержимо любопытный. Она обследовала квартиру, была накормлена и наконец уснула, утомлённая кучей новых впечатлений. Радости Таши не было конца. Алика тоже улыбалась. Так, глядишь, племяннице и грустить станет некогда. В идеале ей бы психотерапия не помешала, но кототерапия — тоже неплохой вариант.

Только после обеда Алика заметила три упаковки «Тагриссо», лежавшие на подоконнике в кухне.