— Все, Бафф, будь умницей, — решительно произнес я. — Нам ничего больше не остается, как быстро смываться. Во всяком случае, попробуем.

— Я не могу оставить отца, — возразила девушка.

— Нет. Ты отсюда исчезнешь, если даже для этого мне придется тащить тебя на руках. Скоро сюда нагрянут дружки этого малого, и нам вряд ли удастся сделать с ними то же самое. Ну, Бафф, шевели же мозгами!

Закусив губу, она уставилась на меня, затем кивнула.

— Да, ты прав, Шелл. Прости меня, — еще раз кивнув, сказала девушка.

Теперь я понял, что ее шоковое состояние, вызванное моим внезапным появлением, постепенно стало проходить.

— Лишь бы нам отсюда выбраться, а там нам придут на помощь. Мы потом снова сюда вернемся. А сейчас надо бежать. Лезь в окно.

Я погасил в комнате свет и вместе с Бафф проследовал к окну.

— Слушай, там внизу мертвый охранник. Он привязан к дикому винограду. Не пугайся и не кричи. Дай я спущусь первым. Держись за толстые прутья.

Взведя курок револьвера, чтобы можно было в случае необходимости сразу же открыть огонь, я спрыгнул на землю и развернулся, чтобы помочь Бафф. Девушка прыгнула, на лету схватила мои протянутые руки и, приземлившись рядом со мной, закачалась. Неожиданно в нескольких футах от нас кто-то закричал по-испански. Я сразу понял, что это второй охранник, быстро прижал девушку спиной к стене, припал на одно колено и вскинул револьвер. В этот момент луч карманного фонарика осветил мне лицо. Прицелясь в яркое световое пятно, я выстрелил. У сорок пятого при стрельбе оказалась сильная отдача, и мою руку после выстрела резко отдернуло назад. Луч фонарика задрожал, раздался ответный выстрел, и капли жидкой грязи брызнули мне в лицо. Я дважды выстрелил в охранника. Фонарик, выскользнув из его рук, полетел в грязь, а следом упал и сам охранник.

Громко чертыхнувшись, я крикнул Бафф:

— Беги! Прямо к стене, со всех ног! — и, поглядывая через плечо, кинулся вместе с ней поперек двора.

Мы были уже почти у цели, когда на здании вспыхнул прожектор, который осветил церковный двор. Мой мозг лихорадочно работал, в висках стучало словно молотом. Подбежав к стене, к тому месту, где наверху лежал мой свернутый плащ, я крикнул девушке:

— Бафф, сюда! Быстрее!

Она мгновенно развернулась и побежала ко мне вдоль церковной ограды. От волнения ее лицо побелело.

— Слушай, — сказал я подбежавшей ко мне Бафф, — согнись, детка. Придется встать тебе на спину, иначе мне до верха стены не дотянуться. Ноги поставь шире, руками упрись в колени. Только, ради Бога, не свались, пока я не взберусь на стену.

Перепуганная до полусмерти девушка пригнулась и уперлась локтями в колени. Из глубины двора послышались крики. Раздался одиночный выстрел, и рядом со мной о стену чиркнула пуля. Я поставил правую ногу чуть выше того места, где у Бафф заканчивались соблазнительные округлости, резко оттолкнулся от земли левой ногой, затем правой и, взлетев, перекинул руки через стену. Чтобы подняться, я оперся об нее локтями, и тут острые края стеклянных осколков, прорезав ткань плаща, впились в мои ладони. Я чуть было не выронил револьвер, но мне все же удалось удержать его в руке и взобраться на стену. Я посмотрел на Бафф. Та, не выдержав моего веса, упала и распласталась в грязи.

Вновь прогремел выстрел, и рядом с моей головой просвистела пуля. Я пригнулся и приготовился отстреливаться. Внизу копошилась Бафф, пытаясь встать на ноги, а двое вооруженных людей бежали по двору к нам. Не долго думая, я выстрелил в часового, который бежал впереди. Одна его нога заскользила по мокрой земле, и он упал; бежавший за ним рухнул сам.