Лицо Алисы побледнело. Она рассматривала листовку так, будто никогда не видела раньше.

Коб сложил лист таким образом, чтобы видна была только фотография, и поднес его к самым глазам Алисы.

— Я пришел, потому что, когда увидел ЭТО, понял: у тебя есть что-то принадлежащее мне.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Он знает!

Кровь бросилась в лицо. В ушах стоял смутный гул: голоса расходившихся гостей, шарканье ног… Алиса с трудом перевела дыхание.

Когда-то самое страстное желание превратилось в величайший кошмар из-за одного маленького листка бумаги: фотография, которой она воспользовалась для успешного начала своей карьеры, сделала то, чего не могли сделать три года молитв, слез и поисков.

Коб знал об их дочери. И теперь над ее планами нависла угроза.

От бесчисленных вопросов голова шла кругом. Чего хотел Коб? Он говорил, что его жена не будет работать в городе. Естественно, к матери его ребенка это относится вдвойне. Будет ли он бороться за опеку над ребенком теперь, когда она выбрала работу вне дома?

Алиса смотрела на помятую фотографию. Девочка унаследовала не только внешние черты Коба, но и его характер.

Конечно, он приехал сюда не для того, чтобы забрать ребенка. Он этого не сделает. Сердце замедлило свой бег и перешло на тяжелые громовые удары. Не сделает?

Алиса вздернула подбородок, стараясь придать себе уверенность.

— По-моему, не стоит обсуждать этот вопрос, Коб, не пригласив наших адвокатов.

— Адвокатов? — Бумага сморщилась в его кулаке. — На кой черт нам адвокаты, если мы говорим о моих сапогах?

— Сапогах? — Алиса тряхнула головой. Коб ничего не знает! По крайней мере, о девочке. Он пришел сюда, чтобы забрать пару старых стоптанных сапог, а не свою плоть и кровь, не своего единственного ребенка!..

— Извини? — Она приложила руку к уху, словно ослышалась. — Ты сказал… САПОГАХ?

— Да, сапогах. — Он переступил с ноги на ногу. Гримаса раздражения исказила лицо. — Не пытайся отрицать, Алиса, это мои сапоги. Доказательство на фотографии.

Он снова протянул ей листовку.

Но ее взгляд лишь скользнул по фотографии, прикованный к Джейси, которая, сидя верхом на плечах у деда, хихикала и с высоты помахивала рукой сильно поредевшей толпе гостей. И каждый шаг длинных ног Йипа Картрайта неумолимо приближал момент столкновения и скандала.

Нельзя терять ни минуты. Надо сказать Кобу, что она не объявляла их брак аннулированным, но теперь хочет начать бракоразводный процесс, и, конечно, о дочери, договорившись, как он сможет видеться с ребенком. Но это потом. Когда она справится с последствиями этой встречи. Не сейчас.

— Ты прав, Коб, это твои сапоги. — Она отошла в сторону, отводя, словно дуло врага, его взгляд от приближавшейся девочки. — Прости, что я использовала их без твоего разрешения. Но, мне казалось, ты не стал бы возражать. Или я ошибаюсь?

— Нет, все в порядке…

— Я имею в виду, что не получилось бы так же, как с моими письмами, которые ты возвращал, не распечатывая конвертов? — Она сделала еще один шаг в сторону, чувствуя приближение отца и дочери. — Ты отсылал назад каждое письмо, которое находило тебя.

На его впалых щеках играли желваки.

Ладно, подумала Алиса, может быть, она не так хорошо знала Коба, когда согласилась жить с ним, но в одном сомнений не было: если она ясно даст понять, что не хочет видеть его здесь, он уйдет.

— Впрочем, мне трудно поверить, Коб, что ты пришел сюда из-за старых стоптанных сапог. — Ночной ветер взъерошил пряди волос. Она повернулась на пятках и спустилась по боковым ступенькам кирпичного крыльца.