«Господи, за что мне это, господи!» — Она прижала к губам серебряный браслет. Да если бы не он, она бы тоже стала вот таким маленьким обгоревшим кусочком. Слезы текли по ее щекам, она не могла оторвать взгляда от горящего костра с железными обломками, которые когда-то были ее любимой машиной. Анна инстинктивно бросилась бежать, только вот куда и к кому, пока не понимала. Она знала, что скажет старшая сестра Лиза, которая осуждала Анну за эту «постыдную связь», знала, что ее будет искать Марк, но чувствовала, что ей нужно какое-то время переждать. Человек, который решил ее уничтожить, не успокоится. Он узнает, что взорвалась только машина, а она, Анна Красновская, любовница Генерального, осталась жива и невредима. Он или она повторят свою попытку уничтожить Анну, и это повторение очень опасно для нее, а самое главное — для ее будущего ребенка, о котором никто не знает, даже Марк. Она думала, что на днях скажет ему об этом, и гадала, какова будет реакция. Понятно, что его жена будет явно не в восторге, к тому же Марк ничего и никогда ей не обещал и даже не обсуждал тему возможного супружества.

Анна сама рисовала яркие картинки их будущего, прекрасно понимая, что никакого будущего нет, нет и не будет. Она сама пошла на риск, решив оставить ребенка. Она очень хотела малыша, который, чего в жизни не бывает, изменит ее судьбу в лучшую сторону. Лиза тоже все время твердила ей о ребенке.

— Раз ты вляпалась, так хоть роди. Иначе он тебя бросит. — Лиза всегда говорила правду. — Тебе надо родить, и тогда он не отвертится.

— Неужели ты думаешь, что он оставит ради меня семью?

Анна и сама знала, что их отношения зашли в тупик. Но разве она могла предположить, что кто-то решится ее убить?

Глава 2. Спектакль на бумаге

Журналисту газеты «Наш город» Юлии Сорневой герой не нравился. Всех своих героев она обычно искренне любила, привязывалась к ним, поддерживала отношения после интервью, поздравляла с днем рождения, но вот этот человек почему-то оставил ее равнодушной, не вызвал эмоций, а наоборот, напряг. Что-то ее беспокоило, что-то было не так, от него исходили флюиды тревожной энергетики. Подумаешь, семнадцатый сын в семье охотника-эвенка, рос в интернате, окончил институт! Конечно, хватка у Атросима Иванова, так величали ее героя, чувствовалась, но как же иначе выживать маленькому эвенку в большом мире?

Почему нынешняя история ее не трогала, не располагала, Юлька ответить не могла. Общение журналиста с героем — вообще субстанция хрупкая, одно неверное слово, один неверный жест — и контакта нет, все, можно закругляться. Юлька чувствовала, что невидимая ниточка, которая была протянута ею к герою и которая должны была их соединить, растворялась в пространстве. Юлька наконец поняла, в чем дело: она просто не доверяла собеседнику, очень хотела, но не могла. Было в нем что-то такое, не поддающееся ее пониманию. Не машина же она, наконец, по производству текстов в газету, не может каждый материал быть написан с частичкой души! Но как передать героя в тексте, на бумаге, пока она понимает, что надо будет играть спектакль?

Ее учитель, главный редактор газеты Егор Заурский, утверждал, что героя можно раскрыть только тогда, когда раскрываешься сам. Тогда возникает ощущение героя. Нынче Сорневой раскрываться совсем не хотелось — у Атросима были глаза-буравчики, и они неприятно сверлили Юльку.

— Юля, у вас какие-то проблемы? Ваши энергетические каналы блокированы.

«Разве могут быть чистыми каналы от таких взглядов!» — подумала она, а вслух произнесла:

— У меня масса проблем, как у любого человека, вот и каналы замусорены.

— Я могу вам помочь. Давайте проведу сеанс. Кстати, у вас большой потенциал, Юля! Мне надо посмотреть вашу энергетическую карту.