Самое плохое не то, что в кровати моего парня лежит другая женщина. А то, что это ранит меня меньше, чем должно бы. Но мне все равно больно. Чувствую, как меня заполняют ощущение пустоты, бессилие, боль… и, кажется, злость. Да, точно. Сильная злость. Я злюсь не потому, что Джош предпочел другую, а потому, что поступил как трусливый козел. Ему надо было со мной порвать, а не спать с другой, скрывая от меня. Измена хуже расставания: изменяя, ты будто намеренно ранишь партнера. Не секрет, что любовь проходит, отношения заканчиваются. Но зачем завершать все так? Такого никто не заслуживает. Это… унизительно. То, как поступил со мной Джош… да, я злюсь. Злость лавой течет по моим венам.

По крайней мере, он не стал отрицать и лгать. При мысли об этом хочется рассмеяться. Он и не мог: я поймала его с поличным. Но даже начни он лгать или оправдываться, хуже бы уже не стало. Или я ошибаюсь?

– И давно это продолжается?

– Не думаю, что…

– Твое мнение перестало интересовать меня две минуты назад, Джош, – резко перебиваю я и тяжело сглатываю, ожидая ответа.

Сжав губы в тонкую линию, он молча изучает мое лицо, после чего неохотно отвечает:

– С новогодней ночи.

Сначала я думаю, что ослышалась или Джош оговорился. Наверняка сейчас он скажет, что допустил ошибку – помимо той, которая у него в спальне. А потом до меня доходит, что он почти три месяца встречается с другой.

– Ого, – шепчу я и, не сдержавшись, кривлю лицо.

Я не отвожу взгляд от Джоша. За все время наших отношений та новогодняя ночь была первым праздником, который мы провели порознь. Я была с Джесс в Берлине, а Джош… а Джош не придумал ничего лучше, чем трахнуть кого то.

– Послушай, я хотел…

Жестом заставляю его замолчать и делаю глубокий вдох, обняв себя. Господи, зла не хватает!

– Что ты хотел? Рассказать мне правду? Брось. Мы вместе почти четыре года. Я думала, мы выше этого. А еще думала, что ты хороший парень и не трус. Жаль, что ты облажался сейчас, а не несколькими годами раньше. – Качаю головой. – Значит, ты изменяешь мне с новогодней ночи? Это мерзко, – голос срывается, и я замолкаю. Некоторое время никто из нас не говорит ни слова, и в квартире наступает такая тишина, что было бы слышно, как упала булавка.

– Она спит? Я с ней знакома? – интересуюсь я, но тут же даю задний ход: – Нет, даже знать не хочу. Ты… Ничего не хочешь сказать мне напоследок?

Глядя мне в глаза, Джош открывает рот, но в следующую секунду закрывает. Он кажется немного… потерянным, раскаявшимся. Но ничего не говорит. Ни единого проклятого слова. После всех лет, которые мы были вместе, после того, что он сделал, ему нечего мне сказать.

Чувствую печаль и разочарование.

Вот теперь мне по настоящему больно.

– Уверена, вы друг друга заслуживаете, – шепчу я и уже громче добавляю: – Знаешь что? Суши я заберу с собой.

Я показываю Джошу средний палец, хватаю пакет с едой и, пройдя в коридор, быстро одеваюсь. Потом бросаю ключ от его квартиры на полку и решительно отцепляю от связки ключей запасной от своей квартиры.

Я думаю, что Джош бросится за мной, чтобы хотя бы создать видимость, будто его мучает совесть, или потому, что у него остались ко мне какие то чувства. А может, он наконец соберется с мыслями, наконец найдет слова, которые стоит сказать. Но этого не происходит. Приходится признать: видимо, наши отношения закончились не сегодня. Нет, не сегодня…

Я просыпаюсь около полудня. У меня опухли глаза и раскалывается голова, и лежу я на старом узком диванчике. Уйдя от Джоша, я долго гуляла, погруженная в мысли, ничто вокруг больше не казалось мне ни красивым, ни волшебным.

Мы с пакетом суши, письмом из Финикса и изрядной долей праведного гнева допоздна бродили по улицам.