— Колин писал тебе, — сказала Мери. Не сводя с меня глаз, он слегка склонил голову.
— Зачем ты привела его сюда? Я же тебе объяснил…
— Он не пожелал сказать мне, в чем дело. А поскольку в усадьбе ничего не происходит… — Она резко пожала плечами. — После твоего выступления на конференции устроить встречу было бы нелегко.
Он поднял руку и принялся теребить бороду.
— Значит, конференция еще не открылась?
— Нет. Все так, как ты и предполагал: Кимани задерживается.
Он кивнул.
— Стало быть, он не намерен позволить им смотреть Серенгети. Жаль, что я не смог поговорить с Майной или Нгуги в Найроби. Если б мне удалось встретиться с ними или выступить по радио… — Он стоял, поглаживая бороду и глядя на меня в глубокой задумчивости. — Вы с телевидения, мистер Тейт? Так, кажется, вы сказали в вашем письме. Я полагаю, у вас есть с собой камеры?
— Да, в усадьбе.
— Вы хотели бы поснимать Серенгети вместо того, чтобы торчать на открытии конференции? — Он вытащил из кармана линялой охотничьей куртки трубку, приблизился и, присев возле меня на корточки, начал набивать ее. Табак он доставал из кисета, сшитого, судя по виду, из шкуры леопарда. — Раз уж вы здесь…
Он следил за мной, и я смутился под холодным взглядом этих бледных глаз.
Мтоме наполнял кружку из закопченного чайника, а я молчал, думая о том, насколько, должно быть, одиноко чувствует себя этот человек, за которым охотится служба безопасности. Он набивал трубку долго и неторопливо. У него были необыкновенно крупные, сильные руки с густой сеткой вздутых вен. За все время он ни разу не отвел глаз от моего лица. Наконец ван Делден сказал:
— У вас хватит смелости попытать счастья? Но есть… риск.
— Мне еще не доводилось делать выбор такого рода.
Он издал смешок, больше похожий на лай,
— Что ж, по крайней мере это честный ответ.
Ван Делден потянулся за кружкой, которую подал ему Мтоме, и выпил ее до дна.
— Так-то оно лучше. — Поставив кружку, он принялся раскуривать трубку. Теперь он смотрел на свою дочь, а не на меня. — Прошел вдоль люгги мили две, потом пересек открытый участок. Трудно идти, и воздух тяжелый.
— Нашел куду? — спросила Мери.
— Нашел тушу или то, что от нее осталось. Силок, который ее задушил, все еще свисал с молодого деревца, и кострище там было. Еще кто-то пытается прокормиться дарами земли. Ты видела какие-нибудь признаки жизни?
— Следы бородавочника, а еще слоновий помет примерно двухдневной давности.
Он кивнул.
— Этот слон сдохнет. Все они обречены, все те, кому не удалось выбраться. Но бородавочники живучи. Жирафы, наверное, тоже. Я видел мельком двух взрослых и молодого, но не смог приблизиться к ним. Дичь, которая еще осталась в этих местах, знает, что на нее идет охота. Все нынче пуганые. Ты уже видела Мукунгу?
Мери рассказала ему, как тот появился из-за деревьев. Ван Делден кивнул и улыбнулся.
— Мукунга был с нами еще в нашем старом лагере на Олдувае, когда Алекс устроил свою бойню. Вот почему мне известно, что творится на окраине Серенгети. Это было больше года назад, перед самым началом миграции. Алекс приехал?
— Нет. Каранджа говорит, что он прибудет вместе с Кимани.
— Мне надо поговорить с этим мальчиком.
— С Каранджей? Бессмысленно.
— Видимо, да. Сейчас он, должно быть, изменился, как и все остальные здесь. Ему всегда нравился свет рампы. Помнишь, как он ринулся в заросли за тем львом? Маленький негодяй, склонный к театральным жестам. |