– Ариэль, как это так? – вырвалось у Иалит. – Мне показалось, что я вижу на скале тебя. Я была уверена, что это ты, и я позвала, а это оказался вовсе не ты, а Иблис.

– Нефилимы – мастера подражания. Он хотел, чтобы ты решила, что это я. Умоляю тебя, дитя, будь осторожна!

В глазах девушки светилось беспокойство.

– Он был очень добр ко мне.

Ариэль взял Иалит за подбородок и заглянул ей в глаза, ясные и все еще детские:

– Кто же не будет добр к тебе? Куда ты шла?

– Домой. Я относила дедушке Ламеху ночную лампу. Но, Ариэль, там, в шатре дедушки Ламеха очень странный молодой великан! Его привел туда Иафет. Он ужасно обгорел на солнце. Он точно не из здешних мест. Он говорит, что никакой он не великан, но я никогда не видела никого похожего на него. Он высокий, как ты, и тело у него не волосатое, а гладкое, как у тебя и как у нефилимов, и кожа его, там, где не обгорела, светлая. Не белая, как у нефилимов, но светлая и нежная, как у младенца.

– Я гляжу, ты внимательно осмотрела его, – сказал Ариэль.

Девушка покраснела и отвела взгляд:

– В нашем оазисе никогда прежде не появлялось никого похожего.

– Что с его ожогом? – спросил Ариэль. – У великана лихорадка?

– Да. Хиггайон постоянно опрыскивал его прохладной водой, и они собирались попросить серафима помочь ему.

– Аднареля?

– Да. Жука-скарабея.

– Хорошо.

– Он не один из вас, этот молодой великан, и он не из нефилимов. У тех кожа на солнце лишь вспыхивает белее и белее, как пепел в жарком огне зимних недель.

Бежевые крылья дрогнули, их золотистые кончики замерцали в свете звезд.

– Если у него обгорела кожа, то он не из нефилимов.

– И не один из вас.

– У него есть крылья?

– Нет. В этом он совсем как человек. Он кажется очень юным, хотя он такой же высокий, как ты, и худой.

– Ты рассмотрела его глаза?

Она не заметила огонька в глазах серафима.

– Серые. Красивые глаза, Ариэль. Не горящие, как… не излучающие свет, как твои. Больше похожи на человеческие – мои, моих родителей, братьев и сестер.

Ариэль ласково коснулся ее плеча:

– Иди домой, дитя. Не бойся пересекать оазис. Я присмотрю, чтобы тебе не причинили вреда.

– Ты и Иблис. Спасибо! – Иалит по-детски подняла лицо, ожидая поцелуя.

Ариэль наклонился и осторожно коснулся губами ее лба:

– Тебе недолго уже быть ребенком.

– Я знаю…

Он снова легонько поцеловал ее – а мгновение спустя огромный лев уже мчался прочь по пескам пустыни.

Иалит свернула на песчаную тропинку через ячменное поле. Тропинка упиралась в каменную дорогу, идущую между белыми домами из высушенного на солнце кирпича: низкие дома строили так, чтобы те выдерживали частые землетрясения. В некоторых из этих невысоких построек располагались лавочки, где торговали выпечкой, лампами из камня, маслом. Были лавки, где продавалось копченое мясо, лавки с луками и стрелами, лавки с копьями из дерева гофер. У некоторых вход был занавешен нитями ярких бус, звенящих на вечернем ветерке.

Из одного такого домика вышел нефилим, обнимавший молодую женщину. Женщина взирала на него с обожанием и тесно прижималась к нему. Ее блестящие черные волосы ниспадали на спину до самых бедер, а глаза, устремленные на нефилима, были темно-синими, как ляпис-лазурь.

Иалит остановилась как вкопанная.