— Правда? Совсем ничего?

— Совсем! Только стены затряслись и посыпалась штукатурка. Давай-ка отсюда сматываться, а то придёт сторож и ноги нам переломает.

Скрипнула металлическая створка центральных дверей, и раздались чьи-то шаги. Шпулька жалобно пискнула, а Тереска, оглядевшись, скомандовала:

— Там — боковой выход. Быстро туда!

На цыпочках прошмыгнули они у самой стены к небольшой дверце и выскочили прямо на кладбище. Тереска потянула было подругу за локоть, собираясь обогнуть алтарную часть и выйти с другой стороны, но вдруг остановилась. На кладбище кто-то был. Прямо перед собой они увидели человека, открывавшего узорную решётчатую дверь видневшейся среди деревьев часовни-усыпальницы. Человек оглянулся, и девчонки присели за куст. Незнакомец отпер решётку, несколько раз открыл и закрыл створку, вошёл ненадолго внутрь, быстро вышел, снова запер решётку на ключ, ещё раз оглянулся и, наконец, удалился.

— И чего он там крутился? Как нарочно, нас задержал! — рассердилась Шпулька.

— Проверял, как открывается дверь. Может, смазал петли. Наверно, предстоят похороны какой-нибудь местной шишки. Двигай скорей, не ночевать же здесь!

Энергичным шагом, хотя никто за ними не гнался, подружки вышли с кладбища, вернулись к своей байдарке и отчалили.

Озеро оказалось значительно больше, чем выглядело поначалу. Пришлось отказаться от нескольких мест на берегу, явно служивших для водопоя стадам коров, обогнуть мысок, на котором клубилась толпа экскурсантов, и только к семи часам отыскалось местечко, вполне подходящее для ночлега. Сплошная полоса прибрежных зарослей гостеприимно расступилась, и показался кусочек луга на краю довольно большой рощи. Байдарка ткнулась носом в траву рядом с двумя щитами с уже знакомыми надписями.

— Ставить палатки воспрещается, — без всякого выражения прочитала Шпулька. — Купаться и разводить костры — строго воспрещается. Порча зелёных насаждений — воспрещается. Насколько я понимаю, за палатку и зеленые насаждения наказывают не так строго, как за купание и костёр. Что будем делать?

— Отплывём чуть подальше и остановимся вон за теми деревьями.

— А почему не здесь? Там тростник.

— Зато оттуда не видно щитов. Сделаем вид, что приплыли с той стороны и не заметили.

Роща оказалась довольно густой, но место для палатки нашлось. В тот самый момент, когда Шпулька запихивала внутрь надутые матрацы, а Тереска разводила малюсенький костерок у самой воды, из зарослей вышел человек. Обе девчонки его не видели. Какое-то время он постоял молча, неодобрительно качая головой, затем спросил:

— Вы что это здесь? Неграмотные?

Если бы из лесу раздался львиный рык или хохот гиены, это не произвело бы на подруг большего впечатления. Обе вскочили на ноги, причём Шпулька уронила в воду спички, и уставились на довольно добродушного на вид мужчину, как на привидение.

— О Боже, смилуйся, — простонала Шпулька.

— И этот ещё на нашу голову, — одновременно проворчала Тереска, вылавливая из озера коробок и встряхивая его. — Разве можно так пугать людей? Это бесчеловечно!

— Что я такого сделал? — удивился мужчина. — А спички утонули — и правильно. Здесь нельзя разводить огонь. И палатки разбивать нельзя. Запрещено и штраф. Читали?

И вдруг Тереску осенило.

— Мы знаем, как себя вести, — отчаянно заявила она. — Видите ведь, где у меня костёр. Разве от него что-нибудь загорится? И что я, в деревьях не разбираюсь? Ни одной живой веточки не сломала, только сухие. И она разбирается.

Мужчина замолчал и внимательно на них посмотрел.

— Знаете, какая сухая? — недоверчиво спросил он.