Итак, меня узнали. На какое-то мгновение в глазах ее мелькнул испуг, но она сразу же взяла себя в руки и вежливо сказала:

– Добрый день, мистер… э…

– Харлан, – ответил я. – Джон Харлан.

– Вот как? А мне показалось, что горничная сказал: мистер Уоррен. И я ломала себе голову, кто бы это мог быть. Садитесь, пожалуйста, мистер Харлан.

Она грациозно подошла к креслу напротив кушетки и села. Я устроился на кушетке. Она взяла сигарету из ящика на столе. Я поднялся и дал ей прикурить. Она взглянула на меня и улыбнулась:

– Спасибо.

Я тоже закурил и снова сел.

– Прошу прощения, что побеспокоил вас так рано, но я здесь проездом и не хотел уезжать, не повидавшись с вами.

– Пустяки, – ответила она. – Вы не доставили мне ни малейшего беспокойства. Я уже давно проснулась.

Мы начали нашу партию в этой игре.

Она выглядела абсолютно спокойной – отлично владела собой. Я понимал, что сейчас она в душе проклинает прислугу, которая плохо разобрала имя, и одновременно пытается понять, узнал ли я в ней ту женщину, которую видел на дороге, неподалеку от озера.

– Откровенно говоря, я рассчитывал встретить женщину постарше вас, – начал я. – Не знаю почему, но мне казалось, что вам должно быть лет тридцать – тридцать пять.

Это, конечно, был комплимент, и она, видимо, так и восприняла мои слова. Но до известной степени это было и правдой: Пурвис сказал мне, что ей тридцать, хотя выглядит она моложе.

– Вы мне льстите, мистер Харлан, – улыбаясь, ответила она. – Неужели вы с самого утра раздариваете комплименты?

Не могу утверждать точно, но мне показалось, что в ее глазах опять мелькнул дьявольский огонек. Видимо, она решила, что я все-таки не узнал ее, а это ее, разумеется, устраивало. К тому же атлет с лапами как у гориллы, похоже, немного заинтересовал ее. Вполне возможно, что она также слышала похвальные слова в мой адрес как игрока в американский футбол. Что ж, тем лучше. Я буду первым мужчиной в ее жизни, который обойдется ей в сто тысяч долларов. Вероятно, она даже захочет сохранить прядь моих волос на память.

Я посмотрел на свои руки, делая вид, что ужасно смущен.

– Откровенно говоря, я не знаю, как начать, миссис Кеннон. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Вам действительно трудно начать, – спокойно ответила она. – Вы ведь не виноваты в этом несчастном случае.

– О Боже ты мой! Дело-то ведь не в этом, – пробормотал я. – Да, я попал в аварию. По выходе из больницы у меня было желание навестить вас, но я не представлял, что сказать. Я знал, что для вас это было тяжелым потрясением, и сказал себе, что вам будет нелегко меня видеть, поскольку я буду напоминать… Это ужасное потрясение для такой очаровательной и хрупкой женщины, как вы…

«Боже, что я несу! Но это должно разрядить обстановку, – подумал я. – И уверить в том, что я действительно не узнал ее. Надо лишь притвориться немного глуповатым и простоватым парнем, у которого нет ни малейших подозрений. Теперь следует успокоить ее относительно моих будущих посещений, и все пойдет хорошо».

Наши реплики следовали одна за другой, словно мы заранее подготовили эту сцену.

– Вы заблуждаетесь, – сказала она. – Наоборот, я очень рада вас видеть. Очень огорчена, что не навестила вас тогда, в больнице. Но мне приятно, что вы поняли, почему я этого не сделала.