— Вылазь! — гаркнул Штырь, скаля золотые зубы. — Живо! Руки на голову! Сперва Агафон!

Агафон послушно свесил ноги с сиденья, положил ладони на затылок.

— Ложись! Лицом вниз! Дернешься — пуля!

Луза, Гребешок и Налим один за другим выходили из машины и ложились мордами в мох.

— Кто скажет, куда баба побежала, живым оставлю! — объявил Штырь.

— Какая баба? — спросил Агафон не поворачиваясь.

— Из «Волги», Элька Длинная.

— Мы подъехали за минуту до вас. Не было тут никого.

— Ладно, с вами после разберемся. Барбос, стереги! Чуть ворохнутся — мочи всех одной очередью. Болтать им не позволяй, они хитрые, суки. Так, глянем, куда эта лярва могла мотануть…

Штырь с ученым видом подошел к «Волге», заглянул внутрь, влез коленями на водительское сиденье, посмотрел в заднюю часть салона, потом вылез и оглядел почву около машины…

— Во, шпильки отпечатались! — сказал он радостно. — Так, вокруг капота обежала…

Он сделал несколько шагов, дошел до правой обочины, наклонился еще раз.

— Ага, здесь тоже мох промяла. Короче, идем направо. Чика со мной — прямо, Монтер с Гриней — левее. На шпильках она далеко не ушла, а если снимет, босиком тем более не уйдет. Поосторожней, про пушку помните! Но не валить, е-мое! По ногам долбите, ясно? Она живьем нужна.

Лавровцы разбились на пары и скрылись в лесу, а куропаточники остались лежать, уткнувшись носами в мох под присмотром бугая-автоматчика, действительно похожего на крупного беспородного пса, которых принято называть «барбосами».

Агафон почти с облегчением вздохнул. Было бы гораздо хуже, если бы Штырь, торопясь догнать Эльку, решил, что куропаточников надо тут же пошмалять, не оставляя им никаких шансов. Но Штырь, как видно, кое-что соображал. И скорее всего, догадывался (а может, и наверняка знал), что у «куропатки» есть до Эльки какой-то крутой интерес. А это значило, что после того как Эльку поймают, предстоял довольно веселый разговор на природе. Шанс отделаться от

этого разговора был только один: каким-то образом уделать Барбоса, занявшего очень удобную позицию сбоку от лежащих рядком куропаточников. При первом же неосторожном движении, не говоря уже о попытке привстать, он и впрямь мог положить всех четверых одной, даже не очень длинной, очередью. До ближайшего к нему Гребешка было метра два, не больше, до Агафона, который лежал с другого края, — чуть больше четырех. Только полный лох промажет.

О причинах этой неожиданной встречи Агафон пока не задумывался. Ясно одно, «лавровке» зачем-то понадобилась Элька. То, что попались еще и куропаточники, — лишний плюс: можно расквитаться за пострелянных на квартире Сергачевой и сорвать выкуп. Причем необязательно в денежном выражении.

«Лавровка» имела виды на кое-какие объекты и доходные дела. Так что, конечно, Штырь вряд ли будет сильно доволен, если Барбос действительно замочит всех четверых. Но само собой, не похвалит Барбоса, если тот кого-то упустит. Впрочем, это все теория.

Практика интересовала Агафона гораздо больше. За себя он был спокоен. У него не было привычки дергаться в рискованных ситуациях без ощутимой надежды на успех. Луза с Налимом ребята молодые, а то, что сейчас у них, должно быть, все поджилки трясутся, даже неплохо. Они вряд ли рискнут вскакивать, бросаться с голыми руками на автомат, изображать из себя Брюса Ли или Чака Норриса. Они уже видели мертвых людей и знают, как это неприятно. Будь они помоложе, помалограмотней — может, и рискнули бы, но они вышли из возраста, когда не понимают разницы между боевиком и реальной жизнью.