Вторым обстоятельством, которое смущало Виктора Семеновича, было наличие на территории «Вепря» специалистов по техническим средствам наблюдения, прибывших, как и предупреждал Михалыч, для негласного участия в переговорном процессе, проще говоря, для фиксации их на всякое там аудио-видео — дальше этого у Иванцова фантазия не прорывалась — и оперативной передачи всей этой информации в распоряжение Чуда-юда.

Прибывшая четверка молодцов не выглядела особо внушительно на фоне раскормленных и тяжеловатых охранников «Русского вепря», но как-то сразу, без каких-либо деклараций и заявлений, дала понять, что они сами будут все для себя регулировать, а здешние хозяева не имеют никакого права совать нос в их дела. Представляться они не стали. По отчеству представился лишь один — Василий Васильевич, который был в этой команде главным и непререкаемым авторитетом. Хотя внешне, посмотрев на него, никто бы этого не сказал, слишком уж помятый и потертый вид был у этого товарища. Он выглядел точно так, как должен был выглядеть, по представлению Иванцова, несчастный университетский доцент (для профессора Василий Васильевич слишком молодо смотрелся), который месяца три не получал зарплату. Остальные именовались Борисом, Глебом и Богданом, но Иванцов нюхом чуял, что у них, в отличие от Василия Васильевича, имена вымышленные. Они никаких документов никому не предъявляли, а потому выяснить, как их звали на самом деле, Иванцов не мог. Впрочем, иметь лишних сведений об этих московских гостях ему и не надо было, к тому же Михалыч предупредил, что эти ребята будут контролировать не только ход бесед с представителями Соловьева, но и самого Иванцова. Вот это-то и было самым неприятным моментом во всей этой истории. Получалось, что Иванцов

— человек, в отношении которого остается актуальным старый лозунг: «Доверяй, но проверяй». А если упаси Господь сомнения в искренности Виктора Семеновича окажутся относительно большими, чем те проблемы, которые его фигура помогает решать в губернском масштабе, то единственной возможностью избежать роковых последствий окажется добровольное бегство на тот свет.

Весь остаток вчерашнего дня и почти до рассвета группа Василия Васильевича провела в трудах и заботах, усердно развертывая привезенное с собой оборудование. Они сами выбрали комнаты: одну — для беседы Иванцова с гостями, другую — для своей резиденции, третью — для установки приборов и передающих устройств. Комнату для переговоров — ту самую, где весной Иванцов и Соловьев разговаривали со Степой перед роковой поездкой в «Белую

куропатку», — москвичи облазили сверху донизу, исследовав, наверно, каждый квадратный миллиметр стен, пола и потолка, а также всю мебель и светильники. После этого они при закрытых дверях смонтировали то, что хотели. Иванцова пустили туда только после окончания работ и предложили ему определить наметанным глазом человека, который много раз бывал в этой комнате, изменилось ли там что-нибудь или нет. Иванцов пристально осмотрел помещение, но абсолютно ничего обнаружить не сумел.

Резиденцию и комнату для размещения аппаратуры Василий с товарищами организовали в двухкомнатном номере, предназначенном для VIP среднего уровня. Само собой, что они занесли в одну из комнат несколько дополнительных столов и шкафов. Соответственно ни один штатный охранник «Русского вепря» не имел права не то что войти, а даже просто задержаться чуть дольше, чем следовало, перед закрытой дверью этой комнаты. Это вызвало глухое ворчанье в рядах охранников, которые решили, что их, старослужащих, по три-четыре года несших службу по охране спокойствия, выживают с этого халявного объекта.