— А мы к тебе с пивком, — сообщил Налим, выгружая из сумки банки с пивом

«Gosser». — А вот лещ, между прочим.

— Ща освободим пространство. — Гриша похватал пустые бутылки за горлышки, убрал со стола в угол, быстренько перекидал тарелки в раковину, смахнул со стола крошки прямо на пол. Агафон в это время стоял у окошка, глядел вниз во двор.

Окно кухни выходило как раз на гаражи и ограду парка. Тот самый промежуток, где обнаружили труп Ростика, был как на ладони. Просматривался и сквер, и почти весь двор.

Агафон подумал, что если бы у этого Гриши была привычка просыпаться пораньше, да еще при этом в окно смотреть, то он вполне мог бы увидеть отсюда труп. Вмятина посреди стеблей крапивы была и сейчас хорошо заметна. Может, и видел? Но пока не стоит торопиться.

Со стороны арки по двору зацокали каблучки. Агафон увидел двух девушек, одетых в джинсовые безрукавки и кожаные юбочки. Когда подошли чуть ближе, он узнал старых знакомых из близлежащей общаги строителей на Матросова, 12. Лида и Лариса прошли через двор и деловито направились в подъезд, соседствовавший с тем, где находилась Гришина квартира.

Тем временем стол был подготовлен. Сказать «накрыт», пожалуй, слишком сильно. На столе расстелили газету, нарезали вяленого леща, поставили тарелку с черным хлебом, открыли три банки с пивом. Остальные запихали в холодильник.

— Кайф! — порадовался Гриша. — Вчера поквасили часов до трех. Одни приходили, потом другие, потом те возвращались… Литр водяры выхлебал, это точно. Башка была как кирпич — вот-вот расколется. А сейчас — живу!

— Нормально, — заметил Налим, отхлебывая из банки, — я думал, нагреется, а оно не успело.

— На улице нежарко, — прокомментировал Агафон, усаживаясь за стол. — Не июль, блин, а сентябрь какой-то.

— К морю бы скатать, — помечтал Гриша, — а то я, можно сказать, всю службу мечтал в речке искупнуться, а тут приехал, е-мое, холодрыга, за все лето пару раз окунулся. Белый весь, не загорел ни фига.

— На море заработать надо, — философски заметил Агафон, — и раньше надо было рубликов пятьсот припасти, и теперь без денег там не хрен делать. Ты где служил-то? Не в Чечне?

— Нет, обошлось. На Северном флоте, в Североморске. Мне повезло, справка была насчет сотрясения мозгов. Я по ней, блин, несколько призывов откосил. А в последний раз она меня не выручила — на перекомиссию послали. И то ведь можно было отбрехаться. Мать, зараза, денег пожалела. Хотела с рук сбыть побыстрее, чтобы я ее хахалю кости не поломал. Я ее, веришь ли, после того, как приехал, раза три всего и видел. У него живет, наглухо. И то знаешь, зачем сюда приходила? Посмотреть, не пропил ли чего из вещей. А чего пропивать-то? Дерьмо одно.

— Так ты только на то, что тебе пацаны отстегивают, живешь? — спросил Налим.

— Ну а что? Нормально выходит. Сто штук в день, за полмесяца вперед полтора «лимона» дали. Еще осталось до фига, а им уже за вторую половину пора платить.

— А если задержат?

— Не задержат. Им тогда вообще на базаре места не будет.

— Крутой ты, смотрю! — покачал головой Агафон.

— Ты в парке-то часто бываешь? — спросил Налим.

— Да бываю помаленьку. Скучно уже там, конечно. Нашего возраста там, считай, теперь и нет, одна мелочь. Детский сад, даже морду начистить некому, жалко. Сивый сидит, Дрозд сидит, Лерка замуж вышла, Мася в дурке, Сидор в армии на контракт остался, Ларика убили, про остальных не знаю.