— Что наш сын? — спросил правитель у секретаря.

Тот поклонился на ходу.

— Никаких изменений, господин.

— Ты хотел сказать, никаких улучшений?

— Я так и хотел сказать.

— Скоро он умрет?

— Мучения его ужасны, но организм крепок. Немецкий врач утверждает, что агония может продлиться еще не меньше месяца. Если вы не отдадите приказ.

— Я не отдам приказ.

Сразу за деревом попугаев было озеро. Именно не бассейн, а озеро, естественным образом возникшее на этой высоте из тела. На дне его жила змея. Особого имени у нее не было, ее звали просто Змея. Никто ее не боялся, ибо она никогда не выходила на сушу, кормили ее ячменной кашей, сваренной на бараньей крови. Впрочем, подкармливали скорее не змею, а легенду. Потому что зверя этого никто не видел. Водолазы, которых Ага нанимал для окончательного решения вопроса о ее существовании, от участия в деле уклонились, несмотря на колоссальный гонорар. Один все же согласился, но всплыл мертвым. Обнаружили у него застарелый порок сердца. Впоследствии выяснилось, что никаких водолазом он не был, и, стало быть, не умел толком пользоваться снаряжением. Очень нужны были деньги.

Но, все в сторону.

Вот главное сокровище султана. С виду, ничего особенного. Бетонный павильон в виде усеченной пирамиды с овальной стальной дверью. Секретарь отворачивается. Ага, громко и фальшиво напевая народную песню «Жена рыбака», открывает крышку панели электронного замка. Напевая все громче, набирает шифр. Он не хочет, чтобы секретарь в клацанье кнопок услышал комбинацию цифр. Не доверяй никому и весь в себя, такой совет дал ему перед смертью отец.

Дверь с современным урчанием исчезла в стене.

Хозяин и секретарь вошли в приятных полумрак. Полумрак тут же реагирует, становясь чуть просвещеннее. Но это, в общем не нужно. Суть видна сразу. Посреди павильона стоит на постаменте хрустальный гроб. Внутри него в морозном сиянье, одетая в бледно–розовые ткани, неподвижно плывет девочка. Лет двенадцати–тринадцати. Она крепко спит. Но глаза у нее закрыты так живо, так свежо, что наличие большого будущего в этом теле не вызывает никаких сомнений.

На постаменте засветилась серебристая шкала. Секретарь, наклонившись к ней, некоторое время всматривался, кривил глаз, подергивал ноздрями, словно точная электронная информация может иметь запах.

— Что? — произнес своим глубоким, чуть рокочущим голосом, хозяин.

— Вы не изволили здесь выть всего два дня, а она успела вырасти почти на четыре миллиметра! — Руми всем своим видом выказал удивление и озабоченность.

— Не кричи так громко, ты ее разбудишь. Нас ведь об этом предупреждали.

— Люди не могут расти так быстро. За прошлую неделю почти сантиметр. Ведь вы знаете, господин, сколько ей лет! А ведь, по словам вашего друга, ее мозг развивается еще быстрее.

— Я немного уже жалею, Руми, что ты слышал эти слова.

Секретарь рухнул на пол, отбросил папку, как перебитую ласту.

— Вы же знаете, знаете, господин, как я вам предан. Я умру, если вы лишите меня своего благоволения.

— Да, — со знанием дела сказал султан, — если я лишу тебя своего благоволения, ты умрешь.

Равнодушно наступив на спину несчастному, Ага вышел вон. Руми поспешил следом, держась за поясницу и подволакивая ногу.

Руми являлся отдаленным родственником его покойной жены, он жил во дворце не только на правах образованного слуги, но и пользовался кое–какими привилегиями. Ага понял, что публично прогулявшись у него по спине, он как бы понизил его в звании и, тем самым, может быть, выдавил на поверхность этой хитрой личности каплю затаенного яда.