Владислав Крапивин. Болтик
Вишневая пилотка
– Чудовищный кошмар, а не ребенок, – безнадежно сказала мама. Ты доведешь меня до сердечного приступа, а сам простудишься насмерть. "Чудовищный кошмар", третьеклассник Максим Рыбкин, пыхтел рядом с дверью, у полки с обувью. Он застегивал новые сандалии. Старший брат, девятиклассник Андрей, крутился у большого зеркала: расчесывал маминым гребнем отросшую гриву. Он успокоил: – Если простудится, то, может, не насмерть. Может, похлюпает носом, почихает и выживет. – Сумасшедший дом, а не семья, – сказала мама. – Одного не загонишь в парикмахерскую, другой делает все, чтобы схватить воспаление легких… Игорь! Скажи хоть что-нибудь! Папа высунулся из комнаты. В одной руке он держал отвертку, в другой электробритву. От бритвы едко пахло горелой изоляцией. Половина папиного лица была блестящая и гладкая. На другой половине искрилась от коридорной лампочки светлая щетина. Папа захотел узнать, что случилось. Что случилось? Их ненаглядный сын хочет уйти из дома раздетым. А на улице всего семь градусов! Максим наконец справился с застежками и распрямился. – Семь было в шесть часов. А сейчас уже согрелось. – Ты хочешь моей погибели, – грустно сказала мама. – Максим, – внушительно произнес папа, – ты – будущий мужчина и должен уступать женщинам в споре. – Но если я уступлю, на кого я стану похож?! Вся форма изомнётся, и я буду как из пасти бегемота вынутый! – Ах, как изящно? Сын интеллигентных родителей?.. Игорь, почему ты улыбаешься? Между прочим, когда среди родителей нет согласия, из детей вырастают правонарушители. – Выходит, я почти готовый правонарушитель, – жизнерадостно заметил старший брат Андрей. – По крайней мере, внешне, – сказала мама. – Длинноволосый гангстер из Чикаго. – Пожалуй, что-то есть, – снисходительно согласился Андрей. – Оставь в покое мой гребень, – велела мама и снова повернулась к Максиму: – Я уверена, что все дети придут на студию в пальто или куртках. – Не придут. А если придут, им не так важно. Они в ряду стоят, и незаметно, если помятые. А я впереди, у самого… ми… крофона… Последние слова Максим произнес угасшим голосом. Потому что взглянул на брата. Андрей стоял к Максиму спиной, но его отражение смотрело на младшего братца ехидно и выразительно. Сейчас скажет: "Оставьте в покое нашего солиста! Ему нельзя нервничать, а то он в самый важный момент вместо ноты "си" возьмет ноту "до". Ух, слава Богу, не сказал. Только хмыкнул. Максим торопливо объяснил родителям: – Сами же станете говорить, что неряха, если увидите на экране, что я мятый. – Не лишено логики, – заметил папа. – А ну вас, – сказала мама. – Пусть идет хоть голый. Не ребенок, а варвар. Андрей наконец убрался от зеркала, и Максим скользнул на его место. Какой же он варвар? Варвары косматые, немытые, страшные, вроде разбойников. А он вполне симпатичный человек. Вообще симпатичный, а в новой форме – особенно. Форма темно-красная, а точнее – вишневого цвета, жилетик с латунными пуговками – тугой в поясе и свободный в плечах – оставляет открытыми белые рукава и воротник рубашки. Легонькие штаны отглажены так, что торчат вперед складками, словно два топорика (а ноги у Максимки – как тонкие длинные рукоятки у этих топориков – еще незагорелые, светлые, будто свежеоструганное дерево). |
