— По моим расчетам, Иванов вернется до взлета группы Чернова, — Савинцев демонстративно посмотрел на наручный хронометр, — поспрошаем, что там на севере деется?

Действительно, расчет штурмана оказался верен, группа вернулась вовремя. Сначала пришло сообщение от радиолокационной станции в Брюгге — немцы заметили соединение тяжелых бомбардировщиков. Затем было получено подтверждение с постов ВНОС: летят двухмоторные самолеты с советскими опознавательными знаками. К моменту подлета авиагруппы на аэродроме собрался практически весь личный состав полка.

Люди с тревогой смотрели в небо. Весть о тяжелых потерях эскадрильи Иванова успела распространиться среди людей. Все ждали возвращения товарищей, и, как заметил Овсянников, судя по выражениям лиц, коротким фразам, бросаемым между ребятами, многие не надеялись на лучшее. Сегодня очень тяжелый день. Практически все, кто на собственной шкуре, кто по рассказам товарищей, поняли, что легкой победы не будет. Бои над Англией идут жестокие, потери с обеих сторон огромны.

День еще не закончился, а уже приходится готовиться к новому вылету. Кто не вернется на этот раз? Кого из группы Чернова не дождутся на авиабазе Ла Бурж? Кто из группы Иванова ползет на аэродром с разбитыми плоскостями, на одном моторе, с ранеными товарищами в кабинах? А кто остался там, за проливом? И живой ли?

— Летят! — пронесся над аэродромом громкий возглас.

На севере показались темные точки самолетов. Наши? Нет, самолеты шли на высоте, вскоре в них можно было узнать знакомые силуэты «Хе-111». Немцы прошли над летным полем и повернули на юго-восток.

Через пять минут с вышки передали, что видят еще одну группу самолетов. Не усидевший в затхлой, прокуренной атмосфере командного пункта подполковник Овсянников приложил ладонь ко лбу и прищурился, стараясь разглядеть приближающиеся самолеты. На душе у него было неладно. Тревога давила на плечи, как пудовая гиря.

Самолеты все ближе и ближе, они снижаются. Двухмоторные однокилевые машины. Да, это наши. Привычный, знакомый силуэт «ДБ-3». Вскоре бомбардировщики настолько приблизились, что можно было разглядеть звезды на крыльях.

Первая тройка сделала круг над аэродромом, ведущий качнул крыльями, затем машины снова набрали высоту. Самолеты идут четко, моторы работают, на хвосте лидера отчетливо видны цифры «05», номер машины капитана Иванова. Пока звено комэска кружило над аэродромом, остальные бомбардировщики садились с ходу.

Первая машина докатилась почти до конца летного поля и резко, со скрипом остановилась, чуть было не поломав стойки шасси. Бросившиеся к самолету техники и солдаты роты охраны помогли экипажу выбраться из машины. Пилота пришлось выносить на руках, у него только и хватило сил, чтобы открыть люк, отстегнуть ремни и упасть на пол кабины в лужу собственной крови. Молодой, безусый двадцатилетний парень держался до последнего и потерял сознание, только посадив самолет.

Подбежавшие к машине санитары сняли неумело наложенную поверх штанов повязку. Задыхающийся от быстрого бега полковой врач Арсений Михайлович сунул первому попавшемуся человеку свой чемоданчик и склонился над пациентом. Работал военврач третьего ранга быстро, благо недостатка в помощниках У него не было. Только после того как Арсений Татаринов извлек из раны осколок и наложил швы, летчика унесли в медсанчасть.

Остальные самолеты садились, как положено, летчики вовремя сбрасывали скорость и старались подкатить машины к своим стоянкам. Вид приземлившегося пятым самолета заставил перекреститься даже коммунистов и убежденных атеистов. Никто не мог понять, как самолет вообще долетел до аэродрома, как он держался в воздухе? На бомбардировщике места живого не было.

Половина стабилизатора оторвана, консоли и фюзеляж сплошь в пробоинах.