|
Если бы он рассказал ей об этом год назад, Кьяра еще в самом начале попросила бы его замолчать. Но теперь слушала как завороженная. — Я все равно не понимаю, Пьетро. Даже если и так… все равно не понимаю, как я оказалась на этой картине. Леонардо мог видеть будущее? Она ждала, что Пьетро презрительно рассмеется, но он даже не улыбнулся. — Не исключено, учитывая открытия, которые он делал. Но не так важно, каким образом он тебя увидел, Кьяра. Важно, что именно он увидел. Всмотрись получше. Ты тоже Борджиа, но ты не вместе с ними. Ты… — Над ними, — она снова смотрела на картину. И чем дольше смотрела, тем чернее, горше, неотвратимее выглядело то, что было на ней изображено. Особенно лицо женщины, раскинувшей руки над головами мертвецов. — Не знаю, как, — очень тихо сказал Пьетро, — но ты, именно ты принесла гибель этой семье. И Леонардо об этом знал. Уже тогда он знал. Кьяра ступила вперед. Пьетро не стал ее удерживать, и она, беспрепятственно подойдя к картине, тронула рукой полотно. Она сама не знала, чего ждала — что рука провалится сквозь холст и ее засосет внутрь, в XVI век? Глупо. Что бы ни происходило с ней, оно происходит сейчас. И, может быть, произойдет в будущем. «Настоящее определяется будущим и создает прошлое», — подумала она, не имея никакого понятия, откуда пришла эта мысль. И вдруг заметила кое-что еще. С расстояния мелкие детали были не видны, но теперь, стоя к картине вплотную, Кьяра увидела на шее Лукреции необычное украшение. Оно выбивалось из общего стиля золоченой роскоши и казалось слишком простым и неуместным. Это была фигурка из серебристого металла, незамысловатая, почти примитивная, ничем не похожая на изящные работы ювелиров Ренессанса. Фигурка изображала ласточку в полете. В картине было мало света, и эта фигурка казалась одним из его источников. Как будто именно от нее исходит сияние, делавшее лицо Лукреции живым. И самое главное, Кьяра не сомневалась, что уже видела где-то эту фигурку. Совершенно точно видела… может быть, даже держала в руках… нет, не держала. Но видела точно. Вот только где? ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… Юлия Остапенко Родилась 20 декабря 1980 года во Львове, где и живет по сей день. Писать начала в четыре года. В 1998 году совершила роковую ошибку и поступила во Львовский национальный университет на отделение психологии. На втором курсе осознала, что теперь придется общаться с людьми, и поспешно спряталась в писательстве. Но было поздно, Фрейд с Юнгом уже нанесли непоправимый вред юношескому воображению. Поэтому писать стала в затейливом жанре, который сама называет «патопсихологическим фэнтези». Издала в этом жанре семь книг, и еще одну — в жанре исторической фантастики, о французском короле Людовике Святом. Последний опыт Юлии так понравился, что она намерена развивать его дальше, в частности — в рамках проекта «Этногенез». Публикуется с 2002 года, в том числе в журналах «Если», «Мир фантастики», «Полдень. XXI век». В 2003 году попала в шорт-лист премии «Дебют», но саму премию не получила. С горя стала участвовать во всех подряд литературных конкурсах, некоторые из которых все-таки выиграла. Через пару лет угомонилась и стала неторопливо писать толстые книжки, чем с удовольствием занимается до сих пор. На досуге преподает психологию в колледже, вышивает крестиком картины Кинкейда и играет на синтезаторе «Fisher-Price». Последнее — с целью креативного развития любимой дочки Елизаветы. Автор о себе По опроснику Марселя Пруста 1. Какие добродетели вы цените больше всего? Любовь к ближнему, хороший аппетит и умение добиваться успеха. К сожалению, они крайне редко сочетаются в одном человеке. |
