Борис Годунов, несомненно, намеревался сделать Россию более открытой страной для Запада; он способствовал притоку в страну иностранных купцов, новейших технологий и товаров. В самом начале царствования он предоставил свободу немцам-переселенцам, обитавшим в Москве ещё с Ливонской войны, живших отдельно в Немецкой слободе, откуда не могли отлучаться без ведома властей. Теперь они получали право сводного передвижения, могли уезжать за границу и возвращаться обратно.

Большие коммерческие возможности получали иностранные купцы, которые это благоволение быстро оценили. За подобную политику Царь «удостоился» положительной характеристики в записках Исаака Масса, который так прокомментировал желание английского посла добиться у Годунова особых для англичан привилегий:

«Будучи проницательным Государем и желая жить в мире со всеми государями и владетелями, любя немцев, и, сверх того, зная славные, необыкновенные победоносные дела голландцев... и хорошо зная, как ему надлежит поступать, Борис отвечал, что все нации в этом отношении для него равно любезны, что он желает со всеми жить в дружбе. Другие иностранцы исправно платят подати и пошлины, составляющие доход Государей Московских, и, значит, имеют право вести торговлю, так же как и англичане.

Борису Годунову принадлежит мысль использовать матримониальные отношения в качестве инструмента внешней политики. Речь идёт о его желании выдать свою дочь Ксению замуж за иностранного принца. Царь очень любил свою младшую дочь. Историк С. Ф. Платонов писал, что «власти при Борисе предписывали петь многолетие в церквах не только самому, но и его жене и детям» и эти меры по укреплению царского имени и сана вызывали осуждение современников. Ксения, как и вся семья Бориса, сопровождала отца в различных паломничествах, о которых сохранились летописные записи, содержащие всегда указание, что Царь ходил «молитися и с царицею и з детми».

После нескольких попыток найти достойную партию Борис Годунов остановил свой выбор на герцоге Шлезвиг-Гольштейнском принце Иоанне, брате Датского Короля Христина IV (1577–1648, Король с 1588 года). Датчанин прибыл в Москву 19 сентября 1602 года; здесь ему была уготована торжественная встреча. Купец Масса, очевидец прибытия высокого датского гостя в столицу, описал увиденное. «Герцог, встреченный за одну милю от Москвы, был выведен из колымаги (кареты. — А.Б.) и посажен на коня с большим почётом и поклонами. Его окружали 30 алебардщиков и несколько стрельцов, одетых в белые атласные кафтаны и красные бархатные штаны... Дивно было смотреть на великое множество народа, вышедшего из Москвы навстречу герцогу, так что с великим удивлением взирали иноземцы на пышность и великолепие московитов, которые все были верхом; не видать было конца по всему полю, что за Москвой, так что казалось, то было сильное войско, почти все одеты в парчу и разноцветные одежды.

Принц Иоанн согласился жениться на Ксении и стать русским удельным князем, принялся изучать русские обычаи и язык, а Ксения с семьёй поехала перед свадьбой на богомолье в Троице-Сергиеву лавру. В монастыре Борис с супругою и с детьми девять дней молился над гробом Святого Сергия, чтобы благословил Господь союз Ксении с Иоанном, против чего выступала, правда «шепотом и глухо», часть православного клира и мирян, считавшая, что выдача царской дочери за иностранного «безбожника» — дело неугодное Богу.