Жених внезапно заболел и 29 октября 1602 года скончался в Москве, так и не увидев невесты. Борис сам сообщил Ксении о смерти жениха. По сообщению Н. М. Карамзина, после слов отца: «Любезная дочь! Твоё счастие и мое утешение погибло!», Ксения потеряла сознание. Это событие нашло отражение в трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов».

Но случай с Ксений не стал первым опытом в Русской истории, когда брачный союз должен был принести России некие преференции в международной политике. Самым близким по времени случаем являлся брак племянницы Царя Иоанна Грозного с датским принцем Магнусом Ольденбургским (1540–1583), сыном Датского Короля Христиана III (1503–1559, Король с 1536 года). Предыстория всего этого дела была такова.

Осенью 1559 года Ливонский орден под ударами русских войск начал распадаться. Епископ острова Эзель (современный Сааремаа в Эстонии) обратился за защитой к Дании, уступив датчанам острова Эзель и Пилтен с правом на Ригу и Ревель за денежное вознаграждение. Король отдал эти владения своему брату Магнусу. Принц обосновался на острове Эзель, надеясь на поддержку со стороны Дании и местного дворянства, но не обрёл ни того ни другого.

Иоанн Грозный, воюя с Ливонией, отнюдь не намеревался присоединить все обширные территории ордена к России. Он хотел создать некое буферное государство под русским протекторатом, и тут Магнус оказался весьма кстати. 10 июня 1570 года Магнус прибыл в Москву; здесь его торжественно встретили и провозгласили «Королём Ливонии ». Для закрепления этой комбинации Грозный решил прибегнуть к династическому браку. Магнус дал клятву верности Царю и получил большие средства. Одновременно было официально объявлено о его помолвке с княжной Евфимией Старицкой — двоюродной племянницей Царя. Однако эта брачная комбинация не состоялась ввиду скорой кончины невесты.

Это не обескуражило Царя, и «Королю Ливонии» была предложена рука младшей сестры покойной — княжны Марии Старицкой (ок.1557–1597). Выбора у «Короля» не было; без финансовой и военной поддержки России он был никто и ничто. В 1573 году в Новгороде состоялась бракосочетание, причём оба сохранили принадлежность к своим конфессиям: Магнус был протестантом, а Мария — православной.

Здесь нет надобности и возможности подробно излагать последующую историю. Скажем лишь, что когда против России в войне выступила и Речь Посполитая, то перевес сил оказался не на стороне России. Магнус счёт выгодным переметнуться на сторону Польши, сложил с себя королевский титул и признал польский суверенитет. Вся русско-ливонская комбинация в итоге закончилась ничем. Что касается «ливонской королевы», то она родила от Магнуса двух дочерей — Марию (1580–1597) и Евдоксию (1581–1588), вернулась на родину и тихо скончалась в одном из русских монастырей...

Борис Годунов не был только занят устройством внешних дел. Много времени он уделял и внутренним делам государства; он этим начал заниматься за многие годы до своего воцарения. Ничего принципиально нового в этой политике не произошло и после того, как Борис Фёдорович стал носить царский венец. Как отмечал историк С. Ф. Платонов, «во внутренней политике Бориса, когда вы читаете о ней показания русских и иностранных современников, вы раньше всего заметите один мотив, одну крайне гуманную черту. Это, выражаясь языком того времени, защита вдов и сирот, забота о нищих, широкая благотворительность во время голода и пожаров.

У Конрада Буссова, совсем не распложенного к Третьему Царю, тем не менее можно найти высокую оценки его деятельности после коронации.