Последний раз праведный Иов появился в Москве за четыре месяца до своей кончины, последовавшей 19 июня 1607 года. Положение в стране опять складывалось критическое. В мае 1606 года всенародно на Красной площади в Москве Царём был провозглашён князь Василий Иванович Шуйский, венчанный на Царство уже 1 июня того же года. Но прошло всего немного времени, какие-то дни, как появились слухи о том, что на самом деле «царевич Димитрий» жив, что убит был 17 мая не он, а «какой-то немец».

Нашёлся и новый «царевич Димитрий» (1577–1610), объявившийся в Стародубе^^ уже в конце мая 1606 года и позже прозванный «Тушинским вором »’^. Его происхождение окутано полным мраком, как «ночь египетская». Рассказывали, что это — то ли крещёный еврей, то ли поповский служитель, то ли бродячий учитель ^^из Шклова. Карамзин писал, что он знал еврейский язык, «читал Талмуд и книги Раввинов». Совершенно, казалось бы, неожиданно на русском горизонте появились евреи, которых на Руси в то время фактически не было, но их немало проживало в Речи Посполитой (Польше), откуда этот аферист и прибыл. «Еврейская энциклопедия» сообщает, что «евреи входили в свиту самозванца и пострадали при его низложении» и что, «по некоторым сообщениях (иностранцев. — А.Б.)»у Лжедмитрий II «был выкрестом из евреев и служил в свите Лжедмитрия I »^^ Всё это в данном случае не имеет особого значения; важен же совершенно другой аспект.

Царь Василий I и Патриарх Гермоген деятельно пытались предотвратить распространение новой общественной заразы, второго приступа Лжедмитриады. Самым важными упредительными мерами в череде противодействия стало, во-первых, прославление Царевича Димитрия Иоанновича. Его нетленные мощи были доставлены в Москву уже 3 июня 1606 года и выставлены на всеобщее обозрение и поклонение, а затем торжественно погребены в Архангельском соборе. Он был канонизирован как «благоверный Царевич Димитрий Углицкий».

Об этом перенесении и явлении святых мощей Царевича Димитрия Царь Василий объявил всей России особой грамотой, в которой, между прочим, упоминалось, что смерть Царевича — на совести Царя Бориса. И, заняв Престол Государства Российского, Шуйский всё ещё продолжал сводить счеты с Борисом Годуновым; воистину человеческая злоба и зависть не знают «срока давности».

Существует один очень важный пункт, который в данном случае надлежит подчеркнуть. Сам факт канонизации Димитрия требовал новой интерпретации факта его смерти. Ведь, по устоявшейся версии, он был «самоубийцей », что противоречило традиции канонизации, так как считалось грехом. Надо было его изобразить невинно убиенным, и его таковым и изобразили. Уже в первом его Житии, составленном в конце 1606 года, описание событий носит характер лубочного ужаса.

Действие было перенесено с улицы на теремную (дворцовую) лестницу, и в свой последний смертный миг Царевич играл не ножичком, а орешками. Здесь-то и произошла душераздирающая сцена. Как «ехидна злая », вскочил на лестницу дьяк Мишка Битяговский, ухватил Царевича «сквозь лестницу за ноги », сын же Мишки схватил «за честную его главу», а Качалов перерезал горло. Трудно установить, кто конкретно составлял и распространял подобные небылицы, но, думается, без «опытной руки» Василия Шуйского тут не обошлось...

Вторым важнейшим актом духовного противодействия угрозе нашествия шайки второго самозванца стало церковногосударственное действие, имевшее место в феврале 1607 года в Москве.