|
– «Бородинская годовщина» есть новая песнь певца русской славы, который в годину великого испытания, родившего настоящее торжество, был органом славы падшим и подвизавшимся героям великой драмы[13 - Речь идет о Жуковском как авторе стихотворения «Певец во стане русских воинов» (1812).] и в котором лета не охладили поэтического жара. Конечно, как стихотворение, обязанное своим появлением не прихотливому порыву фантазии, а навеянное современным событием и ограниченное во времени своего появления, – оно не должно подвергаться в целом строгой критике[14 - На фоне безудержного славословия тогдашней журналистики в адрес автора «Бородинской годовщины» отзыв Белинского (даже «посмягченный» Краевским) выглядит довольно сухим. Объясняется это тем, что, с точки зрения Белинского, открытая, заданная тенденциозность вообще, вне ее характера и направления, несовместима с природой художественного произведения.], – но в нем много сильных и прекрасных строф и стихов, которые нельзя читать без умиления, а недостаточность других вознаграждается поэзиею содержания. Не говоря уже о таланте поэта, само торжество на месте торжества, сама местность, вся дышащая воспоминанием, – не могли не родить поэзии одним простым своим представлением.
Читателям нашего журнала уже известно новое произведение Жуковского[15 - «Бородинская годовщина» Жуковского была напечатана в «Отечественных записках», 1839, № 9.], но как оно напечатано и отдельно, то рецензент почитает себя вправе повторить из него то, что особенно ему нравится. – Воспоминая ужасы Бородинской битвы, поэт переходит к настоящему времени:
А теперь пора иная: Благовонно-золотая Блещет жатва по холмам.
. . . . . .
И на пир поминовенья Рать другого поколенья Новым, славным уж царем Собрана на месте том, Где предместники их бились, Где столь многие свершились Чудной храбрости дела, Где земля их прах взяла.
Так же рать числом обильна, Так же мужество в ней сильно, Те ж орлы, те ж знамена И полков те ж имена, — А в рядах другие стали; И серебряной медали, Прежним данной ей царем, Не видать уж ни на ком.
Засим он переходит к грустному воспоминанию о падших вождях, тех самых, падение которых он воспевал в иное время, и наконец восклицает:
И тебя мы пережили, И тебя мы схоронили, Ты, который трон и нас Твердым царским словом спас, Вождь вождей, царей диктатор, Наш великий император, Мира светлая звезда! И твоя пришла чреда!
. |
