– Знаешь, Гаечка, Ошо говорит, что не стоит принимать решений в поэтическом настроении, нужно дождаться прозы, – сказал Артём. Затем обвёл глазами палату, собственную ногу, утку на полу, мои покупки, костыли у тумбочки. – Но я подумал, что у нас прозы тоже достаточно. Случается, приходят решения, изначально правильные. Они правильны сейчас и будут правильными потом. Их даже не надо ни анализировать, ни взвешивать. Потому что их не придумываешь, их просто чувствуешь сердцем...

Он сделал паузу, я затаила дыхание.

Артём отпустил мою руку, покопался у себя под подушкой, замер. Потом посмотрел на меня снова. Долго, словно хотел увидеть мои мысли. И сказал:

– Я люблю тебя, Эля. Моя Гаечка. И пойму, если ты скажешь, что я тороплюсь, но... Вот. – Он достал из под подушки маленькую коробочку, обтянутую алым шёлком. Открыл её, и я увидела кольцо. Изысканное, с крупным, чистым, как слеза, камнем, рассыпавшимся миллионами сверкающих брызг под светом лампы. Артём кашлянул и всё таки произнёс: – Эля, ты будешь моей женой? Или давай поженимся потом, когда я встану с этой койки, когда все травмы будут позади, и ты узнаешь обо мне больше... Я расскажу тебе всё, что ты захочешь знать. Кроме государственных тайн... прости, я подписку давал... Или, может, потом, когда ты наденешь на меня повязку и проведёшь в моей части игры в «Поводыря и слепого», когда поймёшь, что я доверяю тебе? Полностью доверяю... Или когда поверишь мне сама... Или вообще потом, в любой момент...

Он был растерян, мой прекрасный хищник, миллиардер и начинающий йог. Сейчас Артём выглядел совсем юным, взволнованным, как мальчик. Красивым. И очень, очень родным! А во мне всё сияло, лучилось, плавилось счастьем. И только лёгкимфлёром философствования в голове пролетали облегченные мысли.

Если прошлое осталось позади, а будущее не предопределено, и мы не знаем, каким оно будет, и будет ли подарен нам следующий вздох, если мы не знаем ничего, да и не можем знать, мы ведь не ярмарочные прорицатели! (Хотя надо будет посмотреть, что там написано в печеньках Руми...) Я знаю уже: настоящее ждёт и иногда даже требует, чтобы его проживали. Особенно, когда зависаешь в прошлом, или слишком многого ждёшь от будущего. А есть жизнь.

В воображении можно бегать босиком по облакам, можно строить замки и мечтать о путешествиях, но лучше, когда это происходит на самом деле. И мне хотелось жить. Не когда то, а сейчас. На полную. Рисковать и смеяться.

Впрочем, мысли не имели значения. Моё настоящее было передо мной. И в настоящем моменте я была счастлива. Артём ещё говорил что то неожиданноробкое и сбивчивое, я коснулась пальцем его губ. Он моргнул, замолчав. Я надела его кольцо себе на палец, улыбнулась:

– Сейчас. Я буду твоей женой сейчас. Ну его, это потом!

– Правда? – выдохнул Артём, мгновенно отразив в глазах моё счастье.

– Правда, – ответила я. – Я не люблю мухляж. – И поцеловала.

На пол с тумбочки упала печенька, покатилась, стукнулась о ножку кровати и вернулась мне под ноги. Из печеньки выпала промасленная пергаментная бумажка. На ней было написано чёрной ручкой красиво и витиевато:

«Наслаждение этого дня не откладывайте на завтра»

Не буду. Горячие губы нашли мои, и я унеслась куда то в подпространство в самом сладком из поцелуев, в котором счастье перетекало в счастье.

Сейчас.

ЭПИЛОГ

– Пожалуйста, только папе не говори, – обернулась я к Артёму.

На его лице появилось выражение хитрое и при этом довольное, как у бурундука спасателя, обнаружившего лазейку. Кожу холодил ветер, несмотря на палящее солнце.

– Что именно не говорить? – подмигнул он мне.