— Ты когда-нибудь ошибаешься? — со счастливым вздохом, она обвивается руками мои плечи.

— Никогда, tatlim, — заверяю без тени сомнения.

Обхватив белокурый затылок, целую её жадно, горячо, сплетая наши языки в развратном танце, свободной рукой сминаю округлые ягодицы, вплотную прижимая к своим бедрам. Животное вожделение вскипает в венах, обжигающим потоком опускается вниз, мгновенно приводя член в боевую готовность.

Алиса нежно постанывает, издавая мурлыкающие горловые звуки, требовательно трется промежностью о выпуклость на джинсах, сексуально прогибается, подставляя налившуюся грудь под мои жадные ладони. Я кусаю податливые губы, посасывая сладкий язычок, сдавливаю и растираю пальцами чувствительные соски, ощущая её растущее нетерпение между рваными вздохами.

Значительно посвежевший воздух не охлаждает распаленные тела. Напротив, подстегивает острое возбуждение, выбивает напрочь все мысли из головы, кроме одной единственной, продиктованной первобытной потребностью.  Ширинка буквально лопается, а разгорячённая тигрица словно специально елозит своей задницей вверх-вниз, уничтожая к чертям все усилия удержать самоконтроль. Еще эти неудобные джинсы так чертовски мешают, хотя еще час назад я любовался, как они красиво обтягивают упругую попку tatlim.

— Ран, — Алисия жалобно всхлипывает, просовывая руку между нашими телами, сжимает через ткань окаменевший член, вызывая у меня хриплый голодный рык.

— Холодно, малышка, — хриплю я, сам ошалев от того бреда, что несет мой язык. —  Ты замерзнешь.

— Ты издеваешься? — цапнув меня за губу, возмущается Алиса, настойчиво двигая пальцами по моей эрекции.

— Давай тормознём до дома, или кончу в джинсы, tatlim, — с рычащим стоном бормочу в горячие припухшие губы, перехватывая тонкое запястье.

— Лучше в меня, зануда, — фыркает Алисия, откидывая мою руку. Дергает ремень, расстегивает ширинку и самым бессовестным образом забирается в боксеры. — Кто-то обещал трахать меня, как самку, — вибрирующий шепот обжигает мою щеку. Она ведет языком вдоль колючей скулы, морщится. — А я повелась, как дура, — хрипло смеется, захватывая в кулак налившуюся головку члена. — Не могу терпеть. Хочу здесь, Ран, — целует в губы со сносящей крышу требовательностью.

— Сумасшедшая, — выдыхаю в теплый рот, захватывая в плен юркий язычок. Дергаюсь всем телом, когда её шаловливая ручка начинает активничать на моем перевозбужденном органе. Расстегиваю её джинсы, запуская пальцы в мокрые трусики, убеждаясь, что и правда не может терпеть.

Я тоже не могу, толкаюсь бедрами в нежную ладонь, трогая набухшие влажные складочки, надавливаю подушечкой пальца на клитор, одновременно проталкивая внутрь сразу две фаланги. Одно скользящее движение, второе, её мышцы плотно сжимают меня, выдавая порочные хлюпающие звуки. Она всхлипывает от удовольствия, откидывает голову назад, приподнимаясь и разводя ноги шире, глубже насаживаясь на мои пальцы. Выпустив мой член, впивается когтями в куртку на моих плечах, похотливо выгибаясь. Охренеть просто.

— Ты меня убьешь сегодня, — рычу я, прихватывая губами кожу на её шее. — Такая горячая, tatlim. Сладкая. Хочу попробовать твою текущую щелку.

— Побрейся сначала, садист, — шипит Алисия, стаскивая с меня верхнюю одежду, и кидает на дно лодки.

Соскальзывает с моих пальцев с мучительным стоном, а потом и с моих колен. Я слизываю её нектар, горячий, сладкий, терпкий. Она смотрит на меня, задыхаясь, сквозь пелену одержимого голода. Тянет на себя за футболку, опускаясь задницей на брошенную куртку.

— Давай, как в самолете, — не просит, а снова требует. Дикарка моя. В глазах оголенный огонь желания, с которым невозможно спорить.

— Понравилось моей распутнице? — ухмыляюсь я, спуская штаны со своих бедер и вставая коленями на дно неуправляемо плывущей по течению лодки.