Черт возьми, он ведь даже переписку удалил. Эгоистично и продумано. Доказательств его предложения о встрече у меня нет. Остается одно: мое слово против его, и надеюсь, что сестра будет на моей стороне. В любом случае, иного выхода, как «сдаться с поличным», я не нахожу. Промолчу – будет хуже. Поведусь на шантаж и приду на место встречи – станет началом конца.

Как он может вытворять такое?

«Хочешь, чтобы я умолял? Я буду умолять. Потому что, когда по-настоящему любишь, о гордости думаешь в последнюю очередь.»

А о безопасности, Коул? О моей жизни? О моей репутации, чести, достоинстве, моральном состоянии?

Этих вещей для Мердера просто не существует. Весь мир крутится вокруг него, да и только, а «дочь шейха» – прихоть, которая ему неподвластна, но чертовски интересна. Для него это как завоевать сучку, поставить еще одну галочку.

Он просто одержим, болен. Утопает в своем тщеславии и упивается властью надо мной. Именно этими эмоциями пронизан наш последний диалог. Прекрасно, что я сохраняю здравый рассудок и больше не теряю голову от него. Спасибо ситуации с Леони Контен. Мне нужно чаще вспоминать мой платок вокруг ее шеи и сохранять спокойствие.

– Добрый вечер, Назим, – первым делом обращаюсь к управляющему дворцом, что встречает меня в холле, как только я пересекаю порог дома Амирана и Алисии. – Я бы хотела увидеться со своей сестрой.

– Прекрасно выглядите, госпожа Саадат, – мужчина доброжелательно кивает мне, демонстрируя белые зубы. – Вы сможете найти ее в саду.

Туда я и направляюсь, стараясь договориться со своим сердцем, что вот-вот выскочит из груди. Все в этом пространстве напоминает мне о первой и последующих встречах с Коулманом.

Взгляд в сторону нашего лабиринта вонзает невидимый кинжал в сердце. Мердер с удовольствием и извращенной улыбочкой повернет рукоятку в моей груди несколько раз. И даже не вспотеет.

Кусты с магнолиями и японскими розами уже не кажутся мне цветущими и благоухающими, наоборот – я замечаю в листве все больше пожухших и увядших бутонов, что раньше было недопустимо для королевского сада. Быть может, я отравляю их одним своим отчаянным присутствием и подавленной энергетикой?

Мне бы хотелось повернуть время вспять и не стрельнуть у Коулмана злосчастную сигарету, что теперь встала закаменевшим пеплом поперек моего горла.

Не смотри на лабиринт, не смотри. Ни шагу не сделаешь ты к нему больше. Не запутаешься, не потеряешься в нем, не дашь себя в обиду…

Я застаю Алисию в дальнем углу территории дворца: здесь Амиран обустроил впечатляющую детскую площадку с качелями, горками и полосами препятствий для сына и дочери. Дьюк и Ариэль поочередно катаются с горки под руководством няни и мамы. Их звонкий смех эхом раздается в моей голове, пока кровоточит сердце.

Их улыбки выворачивают мое нутро наизнанку, потому что я вдруг ясно осознаю, что в моей жизни не суждено случиться подобной картине.

Наверное, это так красиво – стать мамой, увидеть своих детей, что будут продолжением истинной любви к одному единственному человеку.

С Коулманом мне это будущее не светит. Но и с Фейсалом я обречена, потому что не представляю, что однажды смогу полюбить его, захотеть его, отдаться ему душой, телом и разумом. Любая из двух дорог не приведет меня к женскому счастью.

Хочется плюнуть на все, сбежать из Анмара и путешествовать по всему миру с рюкзаком за плечами. Ночевать в треках, покупать еду в фермерских лавках, посещать уличные музыкальные фестивали. Зарабатывать программированием и спускать деньги в казино. Просто по приколу, для эмоций и памяти. Хочется безумств, самореализации, свободы… и просто длинной дороги, где каждый шаг ведет тебя к главному человеку в твоей жизни – к себе.

– Привет, дорогая, – Алисия бежит навстречу ко мне, заключает в объятия.