— Гость из прошлого, — хмыкнул Чартерис. У голого ствола снуют первые весенние мухи над ними на толстой ветке зыркая хищно чернокожая крупная птица.

— Учитель, простите меня, вы, наверное, решили, что я вас бросил, — нет, я все тот же, я прежний Кассий, ваш преданный ученик.

— Давай не будем о прошлом.

Дрогнули фланелевые перья.

— О каком таком прошлом вы говорите Учитель все мои измерения здесь перед вами я вам верен по-прежнему.

— Давай Кассий слезай со своего дерева и попробуй придумать что-нибудь новенькое взамен старого давай.

Взяв его за руку Кассий:

— Я слышал о ваших проблемах. Вы зависли на вираже. Немного пораньше — когда туман над Рейном еще не рассеялся я видел вас с того берега и пытался привлечь к себе ваше внимание но вы были заняты чем-то своим вы не смотрели в мою сторону. Кто я такой в самом деле чтобы вы на меня внимание обращали скоро весь мир у ваших ног окажется!

— Заткнись! Лезь назад на свое дерево!

— Пока я шел к вам я беседовал с разными-всякими людьми один бедный чиновник это уже в Эльзасе было другой владелец маленькой заправки и вот последний-то мне и сказал мол мы друг друга перебьем за год другой, а все потому, что нет настоящей власти.

— Кассий…

— Вы должны говорить в мегафон мира, Учитель! Вы должны положить этому конец! На вашем месте я бы направился прямиком в Рим и взял бы бразды правления в свои руки — если вы так поступите, я пойму вас!

Дверца кабины огромного серебристого рефрижератора открылась и на подножке появилась Анджелин.

— Привет, Касс, я думала, ты сгорел вместе с Брюсселем! Напрягшись, полные губы:

— Вон оно как — и ты здесь, крошка!

— Колин, этот толстый коммундир выпустил всех наших на свободу что теперь делать будем — а, Колин?

От черной отмахнувшись вороны крепко обнял Анджелин и полуцеловал.

— Я смотрю Анджелин до сих пор в фаворитках! Присоветовала бы ты своему господину не размениваться по пустякам.

— Какая все это чушь! Прежде всего мы должны быть людьми, Касс, и ты не нужен нам для этого — понимаешь? Черный чистит перья злобные бусинки глаз.

— Безмозглое женское тело. Сука ты вот ты кто хочешь чтобы он принадлежал только тебе но знай времена изменятся Германия и Святая Земля это совсем не одно и то же!

И вдруг замолчал. Мир исполненный абсолютного безмолвия. Линия раздела. Финальная аберрация. Неуловимые тончайшие нити меж любовью и смертью нежнейшие кружева праоснова мироздания он видел их яснее ясного. Он стремительно превращался в человека.

Пыхтел на ветвях бородатый черный весь в перьях в первобытности своей. За ними серая площадь шпилем ушедшая ратуша.

— Вот что я скажу тебе, Кассий, — все разрешилось. Пришла пора одеть старые одежды.

Изумленное ошарашенное молчание.

— Я правильно понял тебя, милая?

— О чем бы вы ни думали что бы вы ни делали все вы — вы не свободны от идей иудео-христианства на которых зиждется Запад. Вы либо принимаете либо отвергаете их людей никак не затронутых ими практически нет — не так ли?

— Учитель, вы ведь знаете, что я в Бога не верю.

— Это не имеет никакого значения. Для людей живущих здесь небеса это солидный счет в банке. Если ты веришь ты жертвуешь что-то церкви если нет — то нет. Вот и вся разница.

— Колин, милый, и все же мир начался не вчера — в распоряжении моего ребенка будет все его прошлое — разве не так?

— Он будет дышать тем же воздухом что и мы с тобой, дорогая.