Однажды, когда они возвращались с прогулки, проходившей в описанных выше условиях, он увидел издалека, что доктор Пренс с непокрытой головой вышла из дома и, пряча свои глаза от красного закатного солнца, осматривает дорогу ищущим взглядом. По заведённому обычаю Рэнсом должен был расставаться с Вереной не доходя до дома, и сейчас они остановились, чтобы обменяться прощальными фразами (которые каждый день решали больше, чем любые другие слова), но доктор Пренс начала отчаянно жестикулировать, подзывая их к себе. Они заторопились к ней, Верена прижала свою руку к сердцу, полагая, что что-то ужасное случилось с Олив – она почувствовала слабость, упала в обморок или даже умерла от невыносимого напряжения. Доктор Пренс наблюдала, как они шли, и на лице её было весьма любопытное выражение. Это была не то чтобы улыбка, но вопиющий намёк на то, что она ничего не замечает. Через мгновение она уже рассказывала им, в чём дело. Мисс Бёрдси почувствовала внезапную слабость: она вдруг решила, что умирает – её пульс был почти на нуле. Она была на веранде с мисс Ченселлор, и они пытались перенести её в кровать, но она отказалась, сказав, что умирает и хочет, чтобы это произошло так – в таком прекрасном месте, в её любимом дежурном кресле, с видом на закат. Она спросила мисс Таррант, и мисс Ченселлор сказала, что её нет – что она на прогулке с мистером Рэнсомом. Потом она захотела узнать, здесь ли ещё мистер Рэнсом, полагая, что он уже уехал. Бэзил знал от Верены, что его имя ни разу не упоминалось в обществе старой леди с того утра, когда они виделись. Она захотела увидеть его – у неё было, что ему сказать. И мисс Ченселлор заверила её, что он скоро вернётся. Мисс Бёрдси выразила надежду, что они вернутся быстро, потому что она слабеет. Доктор Пренс, как знающий человек, добавила, что это, скорее всего, конец. Два или три раза она выбегала из дома, чтобы найти их, и теперь они должны поторопиться. Верена не дала ей закончить – она уже устремилась в дом. Рэнсом последовал за доктором Пренс, понимая, что для него такая возможность является настоящей удачей. Помимо того, что он должен увидеть, как бедная мисс Бёрдси отдаст богу свою человеколюбивую душу, он, без сомнения, должен будет получить от мисс Ченселлор напоминание о том, что у неё нет намерения сдаваться.

К тому времени, как все эти мысли пронеслись в его голове, он уже находился в обществе своей родственницы и её почтенной гостьи, которая сидела, как и раньше, закутанная и в шляпке, на задней веранде дома. Олив Ченселлор находилась с одной стороны и держала её за руку. С другой стороны, на коленях, склонившись к ней, устроилась Верена.

– Вы звали меня? – сказала девушка нежно. – Я больше вас не покину.

– Я не задержу тебя надолго. Я всего лишь хотела увидеть тебя ещё разок, – голос мисс Бёрдси был тих, как будто дышать ей было тяжело. Но в нём не было ни страдальческих, ни капризных нот – он выражал лишь живую усталость, которой был отмечен весь последний период её жизни.

Теперь предстоящий ей уход казался почти благословением. Голова её была откинута назад, на спинку кресла, лента, которая обвивала её старинную шляпу, болталась свободно, и вечерний свет окрасил её восьмидесятилетнее лицо, придав ему чистоту и поразительную безмятежность. Рэнсому виделось что-то величественное в доверчивом отчуждении всей её позы. Что-то в ней говорило, что она была готова уйти уже очень давно, но ожидала нужного часа со своей привычной верой, что всё идёт к лучшему. Только теперь, когда настал тот самый момент, её не покидало ощущение, что эта отсрочка была самой большой роскошью в её жизни. Рэнсом знал, почему в глазах Верены стояли слёзы, когда она смотрела на свою страдающую подругу. Она часто пересказывала ему истории мисс Бёрдси о её великом призвании, её миссии, которую она снова и снова выполняла среди чёрных южан.