|
Говорить с этими людьми о Юге – если бы они только знали, насколько глупой казалась ему эта мысль! Он нежно любил свою родину, и чувство глубокой привязанности к ней делало подобное выступление перед толпой фанатиков с Севера для него настолько же невозможным, как, например чтение им вслух писем его матери или любовницы. Молчать о Юге, не трогать его грязными руками, оставить его наедине с его ранами и воспоминаниями, не выставлять на всеобщее обозрение ни его невзгоды, ни его надежды, но ждать, как подобает ждать мужчине, медленного разумного излечения временем – вот чего в душе хотел Рэнсом, и, по его мнению, меньше всего он мог помочь этому развлекая гостей мисс Бёрдси.
– Мы очень мало знаем о женщинах Юга. У них совсем нет права голоса, – заметила миссис Фарриндер. – Насколько мы можем на них рассчитывать? В каком количестве вольются они в наши ряды? Мне советовали не выступать с лекциями на Юге. – Ах, мадам, это было очень жестоко по отношению к нам! – галантно воскликнул Бэзил Рэнсом. – Мне оказали великолепный приём прошлой весной в Сент-Луисе, – раздался над головами собравшихся прекрасный молодой голос, который, как выяснил Бэзил, когда вслед за всеми обернулся на его звук, принадлежал хорошенькой рыжеволосой девушке. Она слегка покраснела, увидев, какой эффект произвело её высказывание, и стояла, улыбаясь собравшимся. Миссис Фарриндер благосклонно подняла брови, хотя даже существование девушки было для неё неожиданностью. – В самом деле… И какова же была тема выступления? – История, современное состояние и перспективы нашего пола. – Что ж, Сент-Луис едва ли можно отнести к Югу, – заметила одна из женщин. – Уверен, юная леди имела бы не меньший успех в Чарльстоне или Новом Орлеане, – возразил Бэзил Рэнсом. – О, я хотела бы поехать дальше на Юг, – продолжила девушка, – но там у меня нет друзей. У меня друзья в Сент-Луисе. – Вам не следовало бы нуждаться в друзьях где бы то ни было, – сказала миссис Фарриндер тоном, который вполне объяснял её репутацию. – Мне хорошо известно о лояльности Сент-Луиса. – Что ж, теперь вы должны позволить мне представить вам мисс Таррант. Она просто умирает от желания познакомиться с вами, миссис Фарриндер, – произнес один из джентльменов, молодой человек с седыми волосами, которого доктор Пренс упомянула Рэнсому как известного журналиста. До этого момента он тоже слонялся где-то на задворках собрания, но сейчас осторожно пробирался к ним, ведя за собой дочь гипнотизёра. Она смеялась и продолжала краснеть, отчего её лицо приобрело нежнейший розоватый оттенок. Она выглядела очень молодой, худенькой и открытой, и миссис Фарриндер провела её к софе, которую только что покинула Олив Ченселлор. – Я очень хотела познакомиться с вами. Я вами так восхищаюсь. Я надеялась, что вы расскажете что-нибудь сегодня. Такое счастье, видеть вас, миссис Фарриндер, – так она говорила, пока собравшиеся смотрели на них с большим интересом. – Вы не знаете, кто я. Я просто девушка, которая хотела бы поблагодарить вас за то, что вы сделали для нас. За то, что вы говорили для нас, молодых девушек, столько же, сколько и – сколько и… – она замешкалась, огляделась вокруг с горящими глазами и снова встретилась взглядом с Бэзилом Рэнсомом. – Столько же, сколько и для пожилых леди, – добродушно закончила миссис Фарриндер. – Похоже, вы довольно красноречивы. – Она так красиво говорит – если бы ей только дали слово, – заметил молодой человек, представивший её, – у неё новый стиль, довольно оригинальный. Он стоял со скрещенными руками, наблюдая результат своих стараний – встречу двух женщин, с улыбкой. И Бэзил Рэнсом, вспомнив слова мисс Пренс и то, что он сам слышал о хваткости Нью-Йоркских газет, сразу понял, что тот видит здесь достойную тему для статьи. |
