Подобравшись поближе к западному побережью, я услышал громкие крики на английском. Занятно. Прячась за кустами и деревьями, я приблизился. У берега стояла шхуна, а на мачте болтался «Чёрный Роджер». Пираты! Мне на острове только их и не хватало для полного счастья! Чего их сюда занесло? И как скоро они уберутся с острова? Вот уж кого я не стал бы просить взять меня на борт. Ещё большой вопрос — сразу меня прирежут или выкинут с палубы в море. А если и останусь на судне и встретится военный корабль — вздёрнут на виселице без суда и следствия. И никому я не докажу, что не пират и попал на судно случайно. Нет, буду ждать другого удобного случая.

Пираты высыпали на берег, пили из бутылок вино или ром — кто их там разберёт? Шумели, ругались, палили из пистолетов в воздух. Вели себя, как в распоследнем кабаке. Видимо, обмывали успешно провернутое дельце. Не иначе — добыча попалась богатая. Захватить бы посудину, да это только мечты…

Насколько я смог посчитать — их двадцать шесть человек, а я один. А пираты — народ решительный, отчаянные сорвиголовы, крови не боятся — ни чужой, ни своей. На испуг их не возьмёшь. Как говорится — «не по Хуану сомбреро» или, если по-русски, — «не по Сеньке шапка». А если угнать корабль? Тоже отпадает вариант, хотя бы по той самой причине, что не моряк я. Видел, как ставят паруса, стоят за штурвалом, но сам не пробовал. При взгляде со стороны действия профессионала всегда кажутся простыми и лёгкими. Но это только видимость. Да и для того чтобы распустить паруса, нужен не один человек, а хотя бы четверо-пятеро. А я — один. Чёрт, судно — вот оно, рядом, а не уплывёшь с этого островка.

Пираты вытащили с судна связанного человека и поволокли его к дереву. Прислонили к стволу ясеня и примотали верёвками. Вернулись на судно и таким же образом вытащили и привязали рядом второго. А далее, не обращая внимания на привязанных, пустились в разгул. Развели на берегу костёр, начали жарить мясо. До меня долетали ароматы, от которых потекли слюнки. Как же давно я не ел свежей убоины. Каждый день солонина да сухари. На острове водились птицы, но у меня не было лука. Можно было соорудить силки, чем я и думал заняться, но в заботах об обустройстве жилища руки до свежего мяса не доходили. Надо забыть о мясе, хотя запах, дразнящий моё обоняние, был просто восхитителен.

Сейчас другое должно меня занимать. Кто эти пленники? Тоже пираты, которые проштрафились, скажем, за попытку бунта или крысятничество при дележе добычи? Или люди с захваченного ими судна? Что делать? Попытаться их втихую освободить? Ночью можно попробовать, если пираты не убьют их раньше. И опять же — если я их освобожу, негодяи с утра бросятся искать беглецов. Остров невелик, и нас найдут быстро. Оружия у меня в хижине хватает, но умеют ли пользоваться им привязанные к дереву люди? Ждать и спокойно смотреть, как убьют, возможно, невинных жертв? Или совершить роковую ошибку и самому погибнуть вместе с неизвестными от рук пиратов? Цена ошибки — моя жизнь.

Меж тем начало смеркаться. Пираты ели поджаренное мясо, пили ром из бочки, прикаченной с корабля. Между ними иногда вспыхивали ссоры и даже потасовки, пресекавшиеся, впрочем, довольно быстро. Я уже приметил пирата, которого остальные разбойники слушались беспрекословно. Наверное, их капитан. Надо запомнить его приметы, и если придётся принять бой, постараться убить его в числе первых. О привязанных к деревьям пленниках пираты на время забыли. Не иначе — оставили кровавое представление на утро, на похмелье.

Я пополз к пленникам. Моя задача облегчалась тем, что пленники были привязаны к деревьям, стоящим на опушке леса.

В лесу было уже совсем темно, а на берегу ярко, разбрасывая искры, горел костёр. Это хорошо, от света смотреть в темноту — ничего не увидишь. Я поднялся, прячась за деревом, подошёл к пленнику, осторожно тронул за плечо.