Зубную щетку.

Шесть пар трусов.

Шесть пар черных носков.

Если верить парню из службы безопасности, при погрузке в Даллсе мой чемодан начал вибрировать, и полиция сняла его с полета. В этом чемодане было все. Жидкость для контактных линз. Красный галстук в голубую полоску. Голубой галстук в красную полоску. Не в тонкую полоску, как клубные галстуки, а в широкую, как офицерские с цветами части. Еще один просто красный галстук.

Список всех этих вещей я прикрепил у себя дома к двери платяного шкафа.

Мой дом – это квартира на пятнадцатом этаже кондоминиума, расположенного в многоквартирном доме, напоминающем мне стеллаж для пожилых вдов и молодых профессионалов. Рекламная брошюра обещала, что между мной и включенным телевизором или стереоустановкой соседа всегда будет не меньше фута бетонного пола, потолка или стены. Фут бетона, но при этом система вентиляции и кондиционирования воздуха устроена так, что невозможно открыть окно без того, чтобы вся квартира, невзирая на кленовый паркет и выключатели с регулируемой степенью освещения, не начинала вонять, как последний разогретый тобой на плите обед или санузел после твоего недавнего визита.

Ах да, а еще там были кухонный гарнитур со столешницами из натуральной древесины и низковольтная проводка для осветительных приборов.

Но все же, фут бетона – это очень важно, когда у твоей соседки села батарейка в слуховом аппарате и поэтому она смотрит свое любимое игровое шоу на полной громкости. Или когда вулканический выброс горящего газа и обломков, которые некогда были твоим гостиным гарнитуром и личными вещами, выбивает окна‑витрины и вырывается наружу, оставляя в скале здания выжженную обугленную пещеру кондоминиума, твою личную и ничью больше.

Такие вещи случаются.

Все уничтожено взрывом, даже стеклянный зеленый сервиз ручной работы с крохотными пузырьками внутри и неровностями снаружи от прилипшего песка. (Это доказывает, что сервиз изготовил простодушный, честный, трудолюбивый туземец‑ремесленник из – неважно, откуда). Так вот, все, включая этот сервиз, уничтожено взрывом. Трехметровые шторы‑картины порваны в клочья и сожжены огненным ветром.

С высоты пятнадцатого этажа пылающий пепел развеян над городом и рассыпан по крышам стоящих машин. Я тем временем мчусь во сне на запад с крейсерской скоростью 0,83 числа Маха, или 455 миль в час. А в Даллсе спецподразделение ФБР обследует мой чемодан, одиноко стоящий на транспортере в помещении, из которого эвакуирован весь персонал. В девяти случаях из десяти вибрирует электробритва. Так было и с моим чемоданом. В одном случае – фаллоимитатор.

Это мне рассказал парень из службы безопасности в аэропорту прибытия. Затем я поехал на такси домой и обнаружил, что все мое фланелевое белье лежит на асфальте, изодранное в клочья.

Представьте себе, рассказывал мне парень из службы безопасности, пассажир прибывает к месту назначения, и тут ему объявляют, что его багаж задержан на Восточном побережье из‑за фаллоимитатора. Бывает и так, что хозяин чемодана – мужчина. Политика авиакомпаний состоит в том, чтобы никогда не уточнять, кому принадлежал фаллоимитатор. Фаллоимитатор – и все тут.

Ни в коем случае не «ваш фаллоимитатор».

Следует говорить «самопроизвольное включение фаллоимитатора».

«Самопроизвольное включение фаллоимитатора привело к необходимости задержать ваш багаж в аэропорту».

Дождь шел, когда я покидал Стейплтон, штат Джорджия, где у меня была встреча.

Дождь продолжал идти, когда я подъезжал к своему дому.

Сначала стюардесса объявила, чтобы мы осмотрели свои места и постарались не забывать в салоне личных вещей. Затем она объявила, что в аэропорту меня ожидает представитель авиакомпании. Я перевел свои часы на три часа назад, но несмотря на это, было глубоко за полночь.

У выхода меня ждал представитель авиакомпании, а с ним рядом стоял парень из службы безопасности.