– Вышли кучно и сразу начали стрелять, – согласился Татарский. – Я уже двадцать раз говорил: мимо крысиной норы прокладывать трассу нельзя.

    Ришар, оторвав взгляд от голограммы крепости, уставился в потолок:

    – Планировщик, можешь оценить вероятность?

    – Ноль девяносто семь, – раскатилось под сводами камеры. Искусственный интеллект общался с людьми наземной лингве, которой владел в совершенстве – ни запинок, ни акцента. Голос, правда, был нечеловеческий, слишком гулкий и без всяких эмоций. – Время атаки дроми составило от двух до пяти минут. Это возможно лишь при рассеянии в тридцать-сорок километров.

    – Ну что же, – произнес Адмирал, – будем считать, что факт установлен: они пришли от Крысятника. Рассеяние на длинном прыжке было бы больше.

    С этой проблемой сталкивались все флотоводцы: компактная группа разбредалась после выхода из Лимба. Зона рассеяния зависела от гравитационных полей и точке старта, расстояния до финиша, искусства навигаторов и качества программ, заложенных в астронавигационный комплекс. Случалось, что флот, переместившись на большое расстояние, собирался в ударный кулак несколько дней, что, в свою очередь, отражалось на внезапности атаки. Среди рас Рукава Ориона дроми не славились как навигаторы; точность проводки кораблей сквозь Лимб была у них на порядок ниже, чем у судов лоона эо. Лишь при небольших прыжках они выходили из Лимба на дистанции поражения, допускавшей немедленную атаку.

    – Мы возьмем по двенадцать штурмовиков с каждой базы и по четыреста бейри, – сказал Ришар. – Тридцать шесть больших кораблей, тысяча двести малых, и на каждом удвоенный экипаж, команда и десант. Жаль, что у нас нет больших десантных транспортов… Придется высаживать людей малыми группами, здесь и здесь. – Световой лучик из его браслета скользнул вдоль края похожей на ступку конструкции, где находились причальные шлюзы.

    – Полагаете, сэр, что нам придется очистить крепость? – щуря узкие глаза, спросил Асаи. – Это чревато потерями. Не лучше ли взорвать ее к дьяволу?

    – Возможно, мы бы ее взорвали, будь у нас флот крейсеров с тяжелыми аннигиляторами, – молвил Ришар. – Но, во-первых, мы не имеем подобных средств, а во-вторых, наниматели возражают против уничтожения цитадели. – Он мрачно усмехнулся, обнажив крупные белые зубы. – Слишком ценное имущество! Крысятник нужно взять штурмом. Затем сервы восстановят повреждения, а конвойные выделят гарнизон. Это в наших интересах. Сохраним крепость, получим в будущем стратегическое преимущество.

    – Штурмовать так штурмовать, – буркнул Прохоров. – Только как бы нам задницы не поджарили… Их лоханки мы распылим, дредноуты тоже, тут им против нас не устоять, но силовой экран на Крысятнике мощный. Не пробиться!

    – Пробьемся, – возразил Татарский. – Сосредоточим огонь в одном месте, вскроем корпус и пробьемся. Но половина сядет на грунт.

    – Так не годится, – сказал Жакоб. – У меня еще и детишек-то нет, а хотелось бы внуков понянчить.

    Они смолкли. Хитрец Прохоров задумчиво почесывал длинный нос, Асаи что-то вычислял, подставив ладонь световому столбику, в котором мелькали символы и цифры, Вождь Светлая Вода, не проронивший еще ни слова, уперся взглядом в стену, изображая невозмутимого индейца. Татарский хмурился, Ришар, не обращая внимания на остальных, быстро набирал команды на голографической панели, светившейся у края стола. Лицо Жакоба было овеяно грустью – похоже, он взвесил свои шансы на детей и внуков и поразился их ничтожности.